Гендерное общество

описание этой практики, сделанное женщиной из Судана, подвергшейся клиторотомии.

Теперь она работает преподавательницей в ближневосточной стране:

«Я никогда не забуду день моего обрезания сорок лет назад. Мне было шесть лет. Однажды

утром, во время школьных летних каникул, мать сказала мне, что я должна идти с нею в дом

ее сестер и затем посетить больного родственника в Хальфайат-Эль-Мулук [в северной части

Хартума, Судан]. Мы действительно пришли в дом моей тети, и оттуда мы все направились

прямо в красный кирпичный дом [я раньше там никогда не была].

Пока моя мать стучала в дверь, я пробовала прочитать имя, написанное на двери. Скоро я

поняла, что это был дом Хай-джи Аламин. Она была акушеркой, которая [делала обрезание]

девочкам, живущим в округе. Я окаменела и пыталась убежать. Но мать и две мои тети меня

схватили. Они стали говорить мне, что акушерка должна провести обряд моего очищения.

Акушерка была самым жестоким человеком в моей жизни... [Она] приказала молоденькой

помощнице пойти и купить бритвы у соседнего бакалейщика-йеменца. Я все еще помню, как

она возвратилась с бритвами, завернутыми в фиолетовые обертки с нарисованным

крокодилом.

Женщины приказали мне лечь на кровать [сделанную из веревок] с небольшим отверстием в

середине. Они держали меня, в то время как акушерка начала срезать мою тоть без анесте-

зирующих средств. Я кричала, пока не потеряла голос. Акушерка говорила мне: „Хочешь,

чтобы меня забрали в полицейское отделение?" После того, как все было сделано, я три дня не

могла есть, пить или даже писать. Я помню, как мой дядя узнал про то, что они со мной

сделали, и уфожал подать в суд на своих сестер. Они боялись его и решили снова отвести

меня к акушерке. Она самым строгим голосом приказала мне, чтобы я села на корточки и

мочилась. Это было самое сложное в моей жизни тогда, но я это сделала. Я мочилась долго и

дрожала от боли.

4 Тендерное общество

97

Потребовалось очень много времени, [прежде чем] я вернулась к нормальному состоянию. Я

понимаю мотивы моей матери. Она хотела, чтобы я была чистой, но как же сильно я от этого

пострадала»24.

Интересно, что в культурах, практикующих обрезание мужчин, и в культурах, практикующих

обрезание женщин, мужской статус оказывается наиболее высоким. Цель ритуала выявляет

значение различия. Для мужчин ритуал обрезания — это некий знак, одновременно дающий

понять, что все мужчины биологически и культурно одинаковы и что они отличаются от

женщин. Таким образом, этот ритуал можно рассматривать как укрепление мужского

господства. Исторически приводились данные о том, что мужское обрезание с медицинской

точки зрения было полезным, поскольку уменьшало возможность инфицирования полового

члена благодаря удалению крайней плоти, места, где могли собраться бактерии. Сейчас так

уже не считают, поскольку показатели уровней инфекции мужского полового члена или рака

мочеиспускательных путей демонстрируют небольшое различие между теми, кто был или не

был обрезан. Среди развитых индустриальных обществ только в Соединенных Штатах

большинство мужчин проходят обрезание, хотя их количество снизилось от 95% в 1960-х гг.

до приблизительно двух третей сегодня. Австралия имеет второй наиболее высокий

показатель — приблизительно 10% от числа всех мужчин.

Для женщин обрезание никогда не оправдывалось медицинскими причинами. Оно

непосредственно препятствует нормальному сексуальному функционированию и предназна-

чено для уменьшения сексуального удовольствия. Женское обрезание почти всегда

проводится по достижении женщиной половой зрелости, т.е. когда она становится способной

получать сексуальное удовольствие, и, по всей видимости, связано с мужским контролем над

женской сексуальностью. В настоящее время проводятся политические кампании за

запрещение ритуалов, калечащих женские половые органы, так как это является нарушением

прав человека. Однако многие защитники данного ритуала утверждают, что такие кампании

мотивируются западными ценностями. Они настаивают, что только женщины, прошедшие

данный ритуал, вознаграждаются почтением и уважением как члены своей культуры. (Нет

никаких широко распространенных политических кампаний против мужского обрезания, хотя

некоторые недавно начали заново пересматривать данный ритуал как форму генитально-

98

го увечья. Некоторые мужчины даже проходят хирургическую процедуру, призванную

восстановить утраченную крайнюю плоть25.)

Одну из наиболее интересных теорий о распространенности этих репродуктивных и

сексуальных ритуалов предложили Джеффри и Карен Пейдж в своей книге «Политика

репродуктивного ритуала». Ученые предлагают материалистическую интерпретацию

ритуалов, рассматривая происхождение мужского обрезания, кувады* и ношения женщиной

чадры во взаимодействии культуры с ее непосредственной материальной окружающей

средой. Возьмем, например, куваду. Мужчины совершают этот ритуал в период, когда их

жены рожают. Обычно они соблюдают те же самые пищевые табу, что и их жены, огра-

ничивают себя в повседневных видах деятельности и даже уединяются во время родов жены и