Гендерный принцип космонавтики

Не то что он простоват и не учен, нет, парень умен и эрудирован. Но дел было много, сложных и неоднозначных. Приходилось не только объяснять курсанту, но и самой четко понимать возникающие проблемы. Ух, быть капитаном космического корабля, конечно, порою хорошо, но вообще-то трудно и хлопотно!

Глава 7

Валя вышел из рубки управления, скептически посмотрел на себя. Капитан настояла, чтобы он надел офицерский мундир с погонами лейтенанта и отличиями капитана корабля.

- По уставу космофлота, необходимо носить существующий мундир, иметь на нем все знаки отличия, указывающие на звание и должность, - указала Измайлович, - вы имеете что-то против, курсант Морозов?

Валя не то, что был против, просто у него было ни офицерского мундира, ни знаков отличия. Магазина же на корабле нет, не говоря уже о том, что курсантский бюджет не предполагал таких расходов. А первый офицерский мундир государством предусмотрен по бюджету только в конце следующего года.

К счастью, капитан понимал такие жизненные тонкости (у самой два ребенка) и, обосновав свои требования и дав время на осознание своего падения, передала, и мундир, и знаки отличия. Хотя и на время, зато бесплатно.

Правда, подождав, пока Валя за ширмой наденет мундир и затем нацепит знаки отличия, Измайлович, как и любая женщина, подложила свинью:

- Мундир Михайловой, все равно она его не носит.

А Валя думал, что она дала ему свой мундир!

- Не думай ни о чем, она сама практически отдала! Просто переменила погоны капитан-лейтенанта на лейтенанта - отметила она курсанту, видимо, что-то прочитав на лице.

Валя действительно подумал, как они будут встречаться - она и он в ее мундире. Нехорошо будет. И из отсека ушел, и одежду забрал. Прямо-таки свинья какая-то, а не курсант краснознаменного ордена Александра Невского общекосмического военного института.

- Вы хоть предупредили ее о… конфискации? - спросил Валя.

- Вот еще, спрашивать я буду! - рявкнула она, забыв о «практически отданном мундире», - подчиненная, значит, должна подчиняться.

Валя вздохнул. Раз избрала высокую амплитуду объяснения, значит, точно ничего не сказала. Он продолжал молча стоять и она не выдержала:

- Ладно, встречусь, скажу. И не стой надо мной, как девственные совесть и честь. Мал еще попрекать.

Поняв, что большего он не достигнет, а вот разругаться с капитаном крейсера он точно может, козырнул, сказал, что пойдет выполнять задания, и попросил разрешения идти.

Вообще-то последнее было излишнее. Военная дисциплина здесь была своеобразная. Хотя подавляющее большинство военные мундиры носили и даже с удовольствием (Настя была исключением), но здрасте – до свидание у них происходили сугубо в штатской форме, по званиям обращались, если рядом были курсанты. Валя еще помнил, в каком обалдении курсанты были, когда капитан корабля, капитан III ранга Измайлович, старшая по званию и должности, пришла к экипажу и «поприветствовала»:

- Здравствуйте, девочки!

И сама ушла в прострацию, когда гардемарины дружно встали (перед тобой начальник!) и рявкнули:

- Здравия желаю товарищ капитан III ранга!

После этого, капитан, видимо, экипаж пропесочила, при курсантах они и приветствовали, и разговаривали, как надо, и козыряли. Но только при курсантах. Валя представлял, какие картины стоит, когда они на судне одни.

- Э-км, - вздрогнула капитан Измайлович, через некоторое время сообщив, - да, курсант, идите.

После этого, Валя вышел весь в расстроенных чувствах, даже повышение сильно не радовало. Подумав, решил, что на весь экипаж разорятся не будет, а вот к Насте он и сходит, и обязательно извинится.

Постучал, толкнул дверь Штурманского отсека. Настя, как и подлежит штурману, в гордом одиночестве обосновывала курс – проводила четко очерченные линии, высчитывала расчеты.

На мундир Валентина она совершенно не обращала внимание. Хм-м, а он специально приехал из-за них извиняться! Женщины, что б их!

Черные мысли заставили его действовать грубее. Он решительно прошел в каюту и сделал давнюю мечту - погладил по роскошной косе.

- Не трогай меня, дезертир! - с мрачной ноткой произнесла она.

- За что ты на меня злишься? - рискнул он ее спросить.

- Он еще спрашивает, - злобно окрысилась она, - иди отсюда, мне некогда, надо курс прокладывать.

Она хотела что-то добавить, такое же злобно-сердитое и мстительное, но он взяв волю в кулак, решительно зафиксировал ее голову руками, приподняв лицо, и поцеловал.

Сначала девушка еще засопротивлялась… немножко. Но быстро прекратила. Все-таки у нее было очень много чувств, которые при желании уже можно назвать любовью.

Когда он отпустил ее, глаза девушки застилали поволокой, а она никуда не рвалась. Лишь изменила положение тела, очень для нее неудобное.

И заговорила она о другом:

- А ты целуешься все лучше. Вначале было много желания и силы, но очень мало умения.

В ответ он снова с удовольствием поцеловал. Настя готовно прижалась к нему. Они застыли на такие долгие минуты для объективного мира, и короткие для них.

- Сама не лучше, - он покрепче обнял ее, уже собиравшуюся оторваться от него, - похоже, я у тебя первый?