Генерал

Гасанзаде, уже слегка захмелевший, оглядел сидящих за столом:

— Дорогие друзья, мы впервые сидим за таким столом… Словно в далекое-далекое мирное время… И в нашей мужской компании — две женщины. Одна из них — мать. Другая мечтает стать матерью, и не будь войны, давно бы ею стала…

Пронин мельком взглянул на Гасанзаде. Куда его понесло? Но оборвать капитана он не решился: генерал рядом…

— А что есть женщина? — продолжал Гасанзаде, ничуть не смущаясь встревоженных взглядов товарищей. — Женщина — это все. Это жизнь. Продолжательница рода. Хранительница семейного очага. Каждая настоящая женщина — это героическая личность. И мы должны относиться к женщине с пониманием, терпением и нежностью, верой и правдой служить ей — всю жизнь. Почему? Потому что той самоотверженности, которая присуща женщинам, нет у мужчин!

Пронину показалось, что Гасанзаде метит прямо в него, имея в виду его взаимоотношения со Смородиной. «Он пьян, негодник, и может ляпнуть что угодно», — подумал Пронин, и вслух, еле сдерживаясь, сказал:

— Капитан, вы не уклонились?

Но Асланов тотчас отреагировал:

— Не мешайте, подполковник, пока что капитан очень дельно говорит.

Пронин покраснел. И, чтобы не привлекать к себе внимания, сосредоточенно принялся орудовать ножом и вилкой. Но не преминул взглянуть на Лену, — она сидела задумчивая, слушала философствования Гасанзаде.

— Позвольте, капитан, — продолжал Гасанзаде, обращаясь к Юозасу, называть мне вашу матушку мамой. Мама! Оставьте тарелки, мы сами их уберем, и подойдите к нам. Вот встаньте здесь, чтобы все вас видели… Знаете, почему мы сегодня у вас? Мы отмечаем самый радостный день в жизни нашего боевого друга Юозаса Григориайтиса; он встретился со своей матерью. Он счастлив, мы вместе с ним счастливы, но счастливее всех вы, мать. Кончилась долгая разлука, позади горькие годы тоски и ожидания. Мы знаем, в каком состоянии он вас нашел. И вот вы на ногах. Почему? Потому что рядом — ваш сын… Юозас! Ты знаешь, что печаль и радость — это неразлучные сестры… Фашисты убили твоего отца, это горе — огромное. Но все же ты счастливый человек: у тебя есть мать, — голос Гасанзаде дрогнул, он заволновался, и, хотя выпил не больше других, почувствовал вдруг, что захмелел. Но поздно было отступать и тост следовало завершить. — Ты счастливый человек, Юозас, и я завидую тебе, потому что я вырос без матери, только из сказок узнал, что бывают колыбельные песни, да издали видел, как другие дети засыпают в горячих объятиях матерей. — Он прошел к матери Юозаса с бокалом в руке и спросил: — Мама, я правильно говорю? — И мать Юозаса, не столько поняв, сколько почувствовав смысл его слов, сказала: «Ты очень правильно говорил, сынок». — Да, я вас называю мамой, вы — наша мать. И прошу товарищей выпить за ваше здоровье, за матерей!

Он наклонился, обнял и поцеловал мать Юозаса, потом залпом выпил бокал и сел.

Никто не прервал Гасанзаде. Пронин заметил, что Смородина очень растрогалась. Да и сам он пожалел, что пытался оборвать капитана.

— Спасибо, капитан, — сказал Асланов, — если бы я знал, что ты такой оратор, я бы тебе давно предоставил слово. Мы тоже, Юозас, пьем за здоровье твоей матушки. Матери, Юозас, стареют. И тут мы должны вовремя им помогать. Помоги ей, Юозас, приведи в дом молодую хозяйку. Верно я говорю, мать?

— Так, сынок, спасибо!

— Если же он этого не сделает, мы снова зачислим его в свою часть…

— Это как раз то, чего я более всего желаю, товарищ генерал, — сказал Юозас. — Не знаю, кому пришло в голову демобилизовать меня? И вы почему-то сразу согласились. Разве я плохой комбат?

— Так нужно, Юозас. Просьба горкома партии… Товарищи правы: нужны твердые люди — налаживать мирную жизнь. Город ты знаешь, как свои пять пальцев, с людьми работать умеешь. Победу мы добудем, и ты отсюда нам очень поможешь.

Капитан Григориайтис был отозван из армии — по этому поводу как раз и собрались его боевые товарищи. Генерал Асланов, взглянув на часы, сказал:

— Ну, друзья, пора и честь знать. Город хорош, хозяева — добрые, приветливые, не хочется даже вставать. Но надо. От имени всех большое спасибо вам, особенно мамаше вашей, Юозас.

Офицеры подходили прощаться с матерью Юозаса и с ним самим.

Генерал Асланов, выходя последним, обнял капитана.

— Я вас никогда не забуду, товарищ генерал. Счастливого пути! Желаю победы!

— До свиданья, Юозас.

Проводив гостей, Григориайтис с тоской взглянул на опустевшую гостиную, на пустые стулья, на недопитые бутылки с вином, недоеденные блюда, и у него сжалось сердце. Кто знает, увидит ли он когда-нибудь боевых товарищей, и когда. И ему захотелось бежать вслед за ними.

Но куда побежишь?

Юозас налил полный бокал вина и выпил.

Глава двенадцатая

1