Генерал-адъютант Николай Николаевич Обручев (1830–1904). Портрет на фоне эпохи

В начале шестидесятых годов важная перемена произошла и в личной жизни Обручева. Сразу же по окончании Крымской войны по приказу Я. И. Ростовцева было разрешено командировать по два офицера, обычно причисляемых к Генеральному штабу, с ознакомительными целями в европейские армии. Первая командировка состоялась в 1856 году, вторая – в 1858 году (поехали близкие знакомые Обручева – подполковник Макшеев – профессор Военной статистики в Академии и штабс-капитан Драгомиров)²³¹. В третью командировку были посланы два профессора Академии ГШ – полковник Рехневский и полковник Обручев²³². Первоначально Николаю Николаевичу ограничивали поездку за границу одним годом²³³. Цель командировки была сформулирована так: «в непосредственном ознакомлении с разнообразными явлениями территориальными, этнографическими и военными, что может считаться почти единственным и самым надежным средством к приобретению вами более верного практического взгляда, как на самые эти явления, так и на отношение их к предмету ваших академических занятий – военной статистике России»²³⁴. Для облегчения возложенной на него миссии Обручев получил открытый лист к российским миссиям и консульствам об оказании всякого покровительства и содействия успешному выполнению возложенного на него поручения, подписанный товарищем министра иностранных дел²³⁵. Получив довольно значительные годовые – 4409 руб. 45 коп. сер. (обычное годовое жалованье – 969 руб. сер.)²³⁶, 7 мая 1860 года Обручев выехал из Санкт-Петербурга²³⁷.

Сильнейшей армией на континенте, по мнению современников, обладала Франция, и, естественно, большую часть командировки Обручев провел во Франции. В Париже он жил в семье Марии Милле. По окончании командировки Обручев сделал «Марии Николаевне» предложение «в замке Жор, на юге Франции, в Дордоне, недалеко от Бордо»²³⁸. В рапорте, отправленном в Россию из Парижа 22 ноября 1860 года, Обручев, отчитываясь о проделанной во Франции работе (прежде всего о пребывании в Шалонском лагере), испросил продления командировки еще на шесть месяцев ввиду необходимости посещения Англии²³⁹. Новый начальник Академии ген.-м. А. К. Баумгартен поддержал просьбу Обручева – командировка была продлена²⁴⁰. Обручев посетил Лондон и Берлин. В октябре 1861 года в столице Пруссии им была написана статья «Заметки о снаряжении пехоты пяти первостепенных европейских армий: русской, французской, английской, австрийской и прусской»²⁴¹, где Обручев попытался подвести некоторые итоги своей поездки за границу: «Какое условие доминирует все остальные в военном деле? Здоровье солдата, целость его физических сил, свежесть интеллектуальных его способностей. Человек, владеющий вполне своими силами, хотя бы был вооружен плохой гладкостволкой, все же будет опаснее солдата, не сохранившего сил для действия из своего штуцера, какой бы усовершенствованной системы он ни был»²⁴². Обмундирование русского пехотинца не отличалось особым удобством – и Обручев предложил особое внимание уделить экипировке: 1) уменьшить вес переносимого солдатом груза; 2) уменьшить нагрузку на голову и на грудь (заменить каски и ранцы на широких ремнях, сдавливавших грудь и легкие); 3) ввести легкое, удобное обмундирование из хорошей ткани²⁴³.

Обручев вообще был противником излишеств в обмундировании – султанов, чешуи, металлических гербов и пр.²⁴⁴ Он выделяет несколько условий к экипировке пехотинца, наиболее соответствующих требованиям современной войны: «Во-первых, чтоб солдат имел все необходимое для поражения неприятеля. В этом отношении разногласий мы видим мало. Ружье со штыком и 60 патронов удовлетворяют почти всех. Спор только о тесаках»²⁴⁵. Норма боезапаса – 60 патронов – была принята во всех армиях Европы и просуществовала без изменений до конца ХIХ века, несмотря на увеличившуюся интенсивность огня и недостаточность 60 патронов для эффективного боя, продемонстрированную и франко-прусской (1870–1871), и русско-турецкой (1877–1878) войнами. Во-вторых, солдат должен иметь при себе минимальный запас продовольствия и предметов личного обихода, необходимых для поддержания себя во время боевых действий. В-третьих, чтобы солдат, со всем своим снаряжением, был как можно менее заметен, не обозначался бы резко на горизонте. Употребление ярких красок для отличия частей войск пехотных может быть допущено только в самых малых размерах, на воротничках, погонах и шапках, если они невелики. Никакого блеска быть не должно²⁴⁶. К сожалению, предложения Обручева были несколько преждевременны – изменения в форме русской армии зачастую ограничивались фурнитурой и покроем.

В августе 1862 года Николай Николаевич вернулся в Париж, где 30 августа состоялась его свадьба с Марией Николаевной Милле, а 26 сентября молодожены вернулись в Петербург²⁴⁷. Это был единственный в жизни Обручева отпуск, в котором Николай Николаевич задержался дольше положенного. Он опоздал с возвращением в столицу на 12 дней, впрочем, начальство признало причину отсрочки уважительной²⁴⁸.