Генерал-адмирал

И потому сразу же начнет меня из фирмы выживать. Нет, какое-то время я потрепыхаться могу. И даже вообще удержать власть. Представители того фонда, которому отошла доля Колькиного отца, на всех собраниях акционеров вели себя адекватно, так что перетянуть их на свою сторону — вполне реальная задача, но дальше-то что? Эта с отпрыском теперь фактор непреходящий, сиречь постоянный. Как больной зуб — ноет, гниет, запах изо рта от него, как из помойки… Нет, и так люди живут. Когда другого выхода нет. Но у меня-то не такой случай. А если…

И в этот момент, не дав пришедшей в голову мысли окончательно оформиться, зазвонил мой смартфон. Я выудил его из «кобуры», бросил взгляд на экран и скривился. Да уж, помяни черта… Я несколько мгновений изо всех сил боролся с желанием нажать на «отбой», но затем все-таки поднес НТС к уху:

— Да?

Когда через пять минут я уступил уже ставшему непреодолимым желанию и отключил телефон, сразу почувствовал облегчение — и не только потому, что разговор закончился. Звонил крысеныш. Впрочем, шумное дыхание и визгливые советы его мамочки, обретавшейся где-то рядышком с ним, тоже были вполне себе слышны в динамике. Так вот, как только мне с непередаваемым апломбом сообщили, что согласно час назад оглашенному завещанию и в соответствии с требованиями законов Британских Виргинских островов сын усопшего вступил в права наследования и теперь уведомляет меня, что со следующего понедельника компания его отца более не нуждается в моих услугах, сквозь злость и досаду проступило самое настоящее облегчение. Облегчение от того, что все решилось без меня и что мне не надо терпеть этот гнилой зуб…

Следующие два дня я провел относительно спокойно, подбивая бабки, аккуратно, чтобы комар носа не подточил, составляя отчет о последней командировке и просматривая накопившиеся за время моего отсутствия бумаги на предмет подчистить хвосты. Дабы после моего ухода у этих не осталось бы оснований обвинить меня хоть в чем-то серьезном. Нет, в том, что такое желание у них появится, я даже не сомневался. Но для того чтобы это желание воплотилось в опасных для меня действиях, им придется очень и очень постараться. И сейчас я все делал для того, чтобы любые их старания пропали втуне. Кое-что уничтожал, кое-что копировал. Конечно, ничего такого, что могло бы нанести ущерб фирме, я не делал. Кто его знает, как жизнь повернется? Земля-то, она круглая. Может, через какое-то время все переменится и я вернусь в покидаемое кресло. И вообще, я же — не они, делать гадости из простого стремления кому-то нагадить не привык. Да и западло как-то было своими руками разрушать то, что мы с Колькой вместе создавали почти двадцать лет. На это и без меня ручки найдутся… Но вот прикрыть задницу на случай, если крысеныш с мамашкой решат мне отомстить и пойдут на прямой подлог, я постарался.

Новые совладельцы меня в это время не беспокоили. Хоть основные активы нашей фирмы зарегистрированы в оффшоре и по законам упомянутых островов сынок в права, может, и вступил, основные финансовые операции фирма осуществляет все-таки в России и те же договоры аренды офисов заключены именно здесь и нашими российскими «дочками». А согласно российским законам, вступить в права наследования всего движимого и недвижимого имущества и зарегистрированных в России активов можно только через полгода после смерти правообладателя. Так что мне достаточно было отдать распоряжение Виктору, главе нашей службы безопасности, при появлении поименованных мною лиц гнать их в шею — это обеспечило мне вполне рабочую атмосферу. Виктору удержаться на своем месте при новых хозяевах никак не светило, поскольку он не раз по приказу Кольки выбрасывал эту из офиса, когда она пробиралась внутрь и пыталась с помощью очередного скандала раскрутить бывшего на оплату какого-нибудь очередного счета из бутика или одиннадцатой за год поездки «мальчика с мамой» в Ниццу, потому что «мальчик так устал, так устал и ему надо немного развеяться». В общем, мое распоряжение Виктор выполнил спокойно и даже с удовольствием.

Потом были похороны, на которых его крепкая фигура так же отпугнула «сладкую парочку» от моей тушки; поминки, где я поприсутствовал всего двадцать минут, потому что уже через десять меня стало тошнить от притворных слез «родственницы покойного». А затем мне снова позвонил крысеныш и заявил, что решил купить у меня долю в фирме. Я вежливо поинтересовался, на какие шиши. И получил в ответ пространные рассуждения в духе «честного отъема денег» незабвенного Остапа Бендера. То есть я передаю ему мою долю, а он взамен предоставляет мне некие гарантии, которые гарантируются некими другими гарантиями, в свою очередь предоставляемыми «чрезвычайно надежным иностранным банком» — названия он мне в настоящее время сообщить не может, потому что-де переговоры еще продолжаются и он связан обязательством сохранять коммерческую тайну.