Генерал армии Черняховский

С этим Лиозно у меня связаны личные воспоминания. Я со своими разведчиками выполнял не одно задание по освещению этого района. Льщу себя надеждой, что и наши данные ложились в общую копилку сведений о противнике при выработке решения.

Побывал я в Лиозно, когда там еще были немцы. И не только побывал, но и едва не сложил там свою «буйну голову».

В Лиозно я едва не убил капитана Клипеля. Или, наоборот, он мог убить меня. Володя Клипель был командиром разведроты нашей 134-й дивизии, я — командиром взвода пешей разведки 629-го полка этой дивизии. Я с группой разведчиков из 6 человек выполнял задание, находясь в тылу немцев. Мы искали штаб, чтобы взять «языка», хорошо осведомленного. После ночных неудачных поисков мы отдыхали в хате на окраине Лиозно. Утром один из разведчиков, вышедший «по нужде», бегом вернулся и тихо воскликнул: «Немцы!» Мы схватили оружие, вышмыгнули из избы и залегли в грядках огорода. Немцы, как и мы, в масккостюмах, шли к нашему дому. Их было восемь. Я тихо сказал разведчикам:

— Стрелять будем в упор. Я первый. Цельтесь хорошо.

Рассчитывал: нас шестеро, в упор свалим шестерых, двоих или добьем, или возьмем живыми. Но немцы вдруг залегли, не доходя метров пятьдесят, когда я уже готов был нажать на спуск, прицелясь в самого рослого.

Они что-то заметили или заподозрили. Тянулись напряженные минуты. Не стреляли ни они, ни мы. Но длинного, теперь он лежал и смотрел в бинокль, я держал на мушке.

Вдруг он закричал по-русски:

— Эй ты, усатый. Я тебя узнал! Отзовись, Карпов!

Пораженный до крайности, я крикнул:

— А ты кто?

— Я Клипель. Вставайте, обнюхаемся.

Мы поднялись. Сошлись. Стали смеяться после пережитого напряжения.

— Я, как только увидел тебя в бинокль, здесь же близко, сразу узнал по твоим усишкам.

Я тогда (впрочем, как и сейчас) отпускал небольшие усы.

— Что вы здесь делаете? — спросил я.

— То же, что и вы, «языка» ищем.

— Володя, я же мог тебя срезать! Держал на прицеле, как самого длинного.

Его тоже звали Володя. Мы не раз встречались в штабе дивизии на разных собраниях, сборах по обмену опытом, после которых и в неофициальной обстановке «принимали на грудь», далеко превышая наркомовскую норму в сто грамм. В общем, хорошо знали друг друга. И вот мои усишки, не закрытые маскхалатом, Клипель разглядел!

После войны мы оба стали писателями. Дарили друг другу книги, я бывал у него в Хабаровске, он у меня в Москве.

До выхода наших войск к Лиозно, на этом же направлении, освещая его, я участвовал в нескольких поисках и вылазках в тыл противника. Каждое задание связано со смертельным риском для разведчика. Но однажды здесь, на подступах к Лиозно, я едва не погиб от руки своих «руководящих товарищей». Случилось это под Духовщиной. 19 сентября 1943 года в газетах было опубликовано сообщение:

«Войска Калининского фронта закончили Духовщинскую наступательную операцию (нач. 13.8.1943). В ходе успешных наступательных действий войска фронта овладели важным опорным пунктом обороны противника — г. Духовщина. В ходе наступления оборона противника была прорвана, и войска фронта вышли на рубеж Чепли, Скугрево, Холм, Гришино…» (И далее к Витебску.)

Я водил группу, восемь разведчиков, в Духовщинский район при подготовке этой операции. Нам было приказано взять «языка» пограмотнее из немецкого штаба, который засекла наша авиаразведка. Мы благополучно перебрались через передний край и скрытно по перелескам, овражкам продвигались к намеченному объекту, обходя Духовщину стороной. Неожиданно мы услыхали крики, плач женщин, детей и гортанные команды немцев. Все это доносилось из небольшого хутора, мимо которого мы проходили. Я решил посмотреть, что там происходит. Свернули. По кустам подкрались к хатам. И вот вижу такую картину. Немцы, их было немного, до десятка, пьяные, пришли на этот хутор развлечься. Они насиловали женщин, орали, смеялись. Женщины вырывались, пытались убежать. Кричали, плакали дети.

Я видел все это и не знал, как поступить. Мне был дан конкретный приказ — взять «языка» в определенном штабе. Ввязаться в схватку с этими немцами — значит обнаружить группу.

Я сдерживался сам и останавливал разведчиков, готовых кинуться на помощь женщинам. Продолжалось это недолго. Я увидел, как один гитлеровец волоком за платье и волосы вытянул из хаты молодую женщину и потащил ее к сараю. Ему в доме, видно, мешал сынишка этой несчастной. Мальчик лет шести-семи и во дворе хватал фрица за ноги, кричал, пытался защитить маму. Немец отбивался от мальчишки ногами, а руками тащил женщину. И вот мальчишка ему на доел, немец выпустил женщину, схватил мальчонку за ноги и со всего маху ударил его головой об угол дома…

При виде этого я потерял самообладание, забыл все и закричал разведчикам:

— Бейте их, ребята!

Сам выскочил из-за ограды и первой же очередью свалил насильника. Мы расправились и с другими. Но несколько фрицев убежали в лес.

Потом мы успокаивали женщин. Несчастная мать прижимала к груди погибшего сынишку.

Мы посоветовали женщинам уходить в лес или в Духовщину: немцы вернутся, будут мстить за своих убитых, сожгут хутор.