Генерал Багратион. Жизнь и война

Прусские военные были совершенно уверены в себе и решили выступить против французов, не дожидаясь подхода русской армии и совершенно не согласовав с ее главнокомандующим даже приблизительно операционные планы будущей войны. Они опасались только одного: как бы Наполеон, испугавшись доблестной прусской армии, не сбежал за Рейн и не ушел бы от наказания за свои разбойные захваты в Германии. Как известно, подобные настроения господствовали и прежде в стане российского императора Александра и австрийского императора Франца, которые вывели русско-австрийские войска в 1805 году на поле под Аустерлицем. Но также известно, что люди обычно учатся только на собственных ошибках. И для пруссаков этот момент наступил. Во главе прусской армии был поставлен упомянутый выше 72-летний сподвижник Фридриха Великого Карл II Вильгельм Фердинанд, герцог Брауншвейгский. Под стать ему по возрасту были и другие генералы армии, которая в последний раз воевала в 1762 году, то есть за 44 года до описываемых событий. Как отмечал историк этой войны О. Летгов-Форбек, принц «не возвысился до гения, каким был Наполеон. Его план войны 1806 года показал, что он не понял военного искусства своего противника», был нерешителен в действиях, не уверен в исходе борьбы с Наполеоном, и это при том, что, «тем не менее, он был самый способный из всех тогдашних высших начальников» Прусского королевства2.

Нетрудно представить, что герцог и его штаб планировали войну, подобную той, в которой побеждал их великий король. Это, наряду с самонадеянностью, и стало одной из причин невиданного сокрушительного поражения прусской армии. К. Клаузевиц писал по поводу одного из проигранных прусскими ветеранами в эту войну сражений: «Молодые, решительные, предусмотрительные люди, стоящие во главе войск, сумели бы найти выход из положения, подсказанный им здравым смыслом, но старцы, одряхлевшие физически и умственно за много лет мирной жизни, с парой окаменелых традиционных идей, ничего придумать не могли». В итоге старость и неопытность — почти невероятное сочетание в других сферах жизни — сослужили дурную службу прусской армии. Все, что произошло с русскими и австрийцами под Аустерлицем в 1805 году, в еще больших масштабах повторилось на просторах Прусского королевства в 1806–1807 годах. Пренебрежение к противнику, полное незнание расположения его сил и его возможных действий, устаревшая стратегия и тактика, несовершенство военной организации, непродуктивные и долгие военные советы в присутствии некомпетентных, но влиятельных людей, наконец сочинение оторванных от реальности многостраничных диспозиций — все было в ходу. К тому же за четыре десятилетия мира армия, привыкшая к благополучной жизни на одном месте, во многом утратила свою боеспособность.

Как писал современник, большая часть старших прусских офицеров давно отметила полувековой юбилей. Возраст генералов колебался от пятидесяти до шестидесяти пяти, в то время как во французской армии император и большая часть маршалов были в самом расцвете сил — им было не больше сорока лег. Да и прусские армейские штаб-офицеры и капитаны «большей частью были люди пожилые и даже старые. Именем прусского майора означали в то время в шутку старого дородного пузана! Солдаты занимались ремеслами или полевыми работами. В пехоте большая часть офицеров и солдат были женаты. Полки имели огромные обозы и выступали с квартир с полным хозяйством, с женами и детьми. Мы сами видели в 1807 году прусские отряды, за которыми тянулись ряды фур, вдвое длиннее войска. На этих фурах солдатки везли постели, кухонные снаряды и даже живых кур, гусей и т. п., русские солдаты называли пруссаков в насмешку кукареками, то есть петухами»3. Справедливости ради отметим, что и другие армии того времени таскали за собой семьи. Кажется невероятным, но и в Италийском походе 1799 года за русской армией тащились обозы с женами и сожительницами.