Генерал Бичерахов и его Кавказская армия. Неизвестные страницы истории Гражданской войны и интервенции на Кавказе. 1917–1919

В этот период большой интерес к Закаспийской области стали проявлять англичане. «Обладание Красноводском представлялось весьма важным, как единственным портом, свободным ото льда в течение всего года. В то же время это был конечный пункт Среднеазиатской железной дороги. Владея портом, можно было также поддержать связь между двумя группами британских войск в Персии», – сообщал генерал Дж. Мильн³¹⁰. Еще в конце июня 1918 г. в Лондоне было принято решение об интервенции в Туркестан, ключом к которому служил порт Красноводск. Как и на Кавказе, для интервенции в Среднюю Азию англичане имели лишь горстку войск – два пехотных батальона, легкий кавалерийский полк и артиллерийский взвод. Поэтому они поддержали антибольшевистский мятеж правых эсеров, произошедший в Закаспии 11–12 июля. После свержения советской власти в Ашхабаде утвердилось правительство – Закаспийское временное правительство (Временный исполком Закаспийской области) под председательством Ф.А. Фунтикова. По соглашению, подписанному ашхабадским правительством с англичанами 19 августа, в Туркестан из иранского Мешхеда двинулся отряд генерал-майора У. Маллесона. Соглашение превращало Закаспий в британскую полуколонию. Англичане получали здесь право беспрепятственного пользования железными дорогами и телеграфом. В Красноводске разместились гарнизоном основные силы англичан – 700 человек.

Тем не менее англичане, которых советская историография изо всех сил старалась «пристегнуть» к расстрелу комиссаров, не успели поучаствовать в их судьбе. Они планировали использовать пленных большевиков (напомним, что в их числе был член ЦК РСДРП(б) и член правительства С.Г. Шаумян – «кавказский Ленин», как называли его тогдашние газеты) в качестве заложников, для чего переправить их в Индию, тем более что присутствие их в Туркестане было признано «крайне опасным». Однако вынуждены были констатировать, что «упомянутые лица, как сообщают, уже казнены»³¹¹.

Что касается Бичерахова, то его, на тот момент уже закрепившегося в Дагестане, но сохранявшего формальную должность главнокомандующего бакинскими войсками при Диктатуре Центрокаспия, о «бывших комиссарах» запросил по телеграфу представитель Фунтикова в Красноводске инженер В. Кун. Он просил согласия Бичерахова и Диктатуры на предание комиссаров военно-полевому суду: «Просим срочно телеграфировать, как поступить с бывшими комиссарами и Амировым, причем полагаем, если не встретится возражений с вашей стороны, предать их военно-полевому суду». Кун получил четкий ответ: «Одобряю ваши действия, направленные к аресту бакинских комиссаров. Предложение ваше о предании их военно-полевому суду разделяю. Мое мнение поддерживает Диктатура Центрокаспия. Бичерахов»³¹².

Однако через три дня комиссары были расстреляны без суда и следствия. Телеграфные переговоры между Бичераховым и Закаспийским временным правительством были обнародованы на судебном процессе над главой этого правительства Федором Фунтиковым в 1926 г. и навсегда как бы связали Бичерахова с этой трагедией. Уже по свежим следам трагедии, явно аккумулируя циркулирующие в Прикаспийском регионе слухи, информационный отдел Наркомата по делам национальностей отмечал в своем обзоре: «По приказанию Бичерахова бывший комиссар Кавказа тов. Шаумян, бывший военный комиссар тов. Петров, т. Джапаридзе и др. преданы «военно-полевому суду», который и приговорил их к смертной казни через четвертование. Приговор этот заменен расстрелом и приведен в исполнение на одном из островов около Красноводска»³¹³.

Можно не сомневаться, что и Бичерахов предстал бы обвиняемым на этом процессе, окажись он в Советской России в это время. Между тем ясно, что он стоял на позициях максимально возможного в той ситуации сохранения законности в отношении комиссаров: он не потребовал выдать их себе на расправу, не рекомендовал их расстрелять, а лишь согласился с мнением о необходимости предания их суду, не пытаясь предрешить его исход. В этом отношении он выглядит значительно цивилизованнее других фигурантов дела. Собственно говоря, комиссаров в Баку и ожидал суд, пока 14 сентября они не бежали из Баиловской тюрьмы. Ирония судьбы состоит в том, что бакинские большевики могли бы оказаться в Петровске в руках Бичерахова и получить искомое правосудие, хотя, может быть, и в упрощенном виде, а могли бы и вовсе легко отделаться.

«Ему приписывали расстрел бакинских комиссаров (23 человека), но сам Бичерахов этого не утверждал и не отрицал», – сообщал о нем близко его знавший в эмиграции Б.М. Кузнецов³¹⁴. Пожалуй, так оно и было: Бичерахов поучаствовал в их судьбе косвенно. Он не погубил их, но и не помог.