Генерал Бичерахов и его Кавказская армия. Неизвестные страницы истории Гражданской войны и интервенции на Кавказе. 1917–1919

Большевики укрепили свою власть, но оказались в очень неловком положении: молва об их симпатиях к армянам быстро распространилась среди российских мусульман и сослужила дурную службу большевикам, боровшимся за власть в других мусульманских регионах, в частности на Северном Кавказе[137]. Представитель Бакинского совета в Астрахани С.М. Тер-Габриэлян был шокирован деятельностью своих коллег-революционеров: «Ни от одного русского, которые сейчас массами выезжают из Баку, независимо от их социального положения, не услышишь о советской борьбе в Баку, все в один голос говорят — в Баку идёт армяно-татарская резня и что эта резня создана армянами»[138].

Действия большевиков требовали объяснений. В довольно путаной форме и лишь спустя две недели после событий их дал С.Г. Шаумян. Гражданская война на «кавказской почве», по его мнению, не исключала межнациональных столкновений. В письме в СНК РСФСР 13 апреля 1918 г. он доносил, что участие в боях армянских национальных частей «придало отчасти гражданской войне характер национальной резни, но избежать этого не было возможности. Мы сознательно шли на это» (курсив мой. — А.Б.). Далее следовал каламбур, призванный примирить классовую борьбу с национальным геноцидом: «Мусульманская беднота сильно пострадала, но она сейчас сплачивается вокруг большевиков и вокруг Совета»[139]. Столь же неуклюжую попытку развести национальную и классовую борьбу предпринял А.И. Микоян, один из руководителей военных отрядов Баксовета. В частном письме он отмечал: «Военные действия носили классовый характер, поскольку во главе с нашей стороны был Военно-революционный комитет. Однако неграмотная масса обывателей старалась придать всем этим событиям национальный характер… До воскресного дня партия дашнакцутюн и Армянский национальный комитет объявили о своём нейтралитете. Но многие их солдаты не остались нейтральными, а активно участвовали в боях»[140].

Через несколько дней Шаумян на заседании Бакинского совета выдержал своё выступление в стиле «цель оправдывает средства» и уже не испытывал неудобств по поводу произошедшего: «Результаты показали, что мы не ошиблись. Национальный состав нашего города пугал нас. Мы боялись, что борьба примет нежелательную окраску. Нам даже пришлось прибегнуть к помощи армянского полка. Мы даже не могли допустить себе роскошь отказаться от его услуг… Победа настолько велика, что это мало омрачает действительность»[141]. По его мнению, прояви большевики сдержанность и не пойди они в атаку, «вся немусульманская часть населения была бы вырезана»[142]. Ещё позднее, 25 апреля, военный руководитель Баксовета Григорий Корганов в статье, переданной для опубликования в большевистском органе «Астраханские известия», пошёл дальше, напомнив о «десятках тысяч русских беженцев, обобранных до нитки» и погибших под Елизаветполем солдатах-окопниках. Виновниками этих бед были объявлены мусульмане. Бакинские события, по мнению Корганова, явились второй частью их деструктивной программы, целью которой являлось «истребление трудового армянского крестьянства»[143].

Несколько сгладило положение решение Баксовета об освобождении из-под стражи всех захваченных в плен мусульман.

В то же время для соблюдения баланса сил азербайджанское население города не подверглось разоружению.

Первые успехи чрезвычайно вдохновили большевиков, немедленно приступивших к экспорту революции в окрестные уезды. Здесь надо подчеркнуть, что начало 1918 г. было самым романтическим временем большевистской революции, когда любые цели казались легко достижимы, а трудности временными и преодолимыми.