Генерал де Голль

«Я спас дом и даже кое-какую мебель» — в таких словах генерал де Голль подвел итог своей деятельности во время войны и сразу после ее окончания. Третий том «Военных мемуаров» де Голля, в котором он рассказывает о событиях с конца 1944 и до начала 1946 года, называется «Спасение». Посмотрим, что же и как он спасал. Пожалуй, слово «спасение» в своем прямом смысле ближе всего к внешней политике де Голля. Многие считают, что именно в этой области он добился наибольших успехов. Внешняя политика действительно занимала первостепенное место в деятельности де Голля на посту главы Временного правительства. Что касается ее результатов, то охарактеризовать их одним словом невозможно. Бесспорно одно: и после освобождения Парижа де Голль продолжал вести упорную борьбу за укрепление престижа Франции, за ее интересы, за возвращение ей ранга великой державы. Пока до этого было еще очень далеко. Осенью 1944 года в Думбартон-Оксе представители четырех великих держав совещались по вопросу о создании будущей ООН. Франции на этом совещании не было. В Лондоне уже второй год заседала Европейская консультативная комиссия США, Англии и СССР и тоже без участия Франции. Главы трех великих держав почти непрерывно в это время вели между собой переговоры лично, путем переписки или по дипломатическим каналам. Францию о них, как правило, даже не информировали. Это было естественным следствием разгрома 1940 года. Де Голль, однако, не переставал жестоко терзаться из-за такой неполноценности Франции и для начала решил включиться каким-то образом в переговоры великих держав. Тем более что 23 октября возникла первоначальная реальная основа для этого: правительства СССР, США и Великобритании официально признали Временное правительство де Голля. Что касается Советского Союза, то в этом не было ничего особенно нового — и раньше Москва признавала фактически правительство де Голля. Иное дело Соединенные Штаты; они пошли на определенный отказ от своей прежней политики. Во всяком случае, де Голль с подчеркнутым равнодушием отнесся к «запоздалому» признанию, ибо это было еще очень далеко от того, к чему он стремился. 25 октября его спросили на пресс-конференции, что он думает о признании. Де Голль холодно ответил: «Французское правительство удовлетворено тем, что его соблаговолили назвать его собственным именем».

Внешнеполитические замыслы де Голля были весьма обширны. Прежде всего надо решить проблему германской опасности, резко ослабив, а если удастся, раздробив на части Германию. А в перспективе он видел Францию в центре нового устройства Европы. «После ужасных страданий, пережитых ею на протяжении 30 лет, — писал де Голль, — и после огромных перемен, происшедших в мире, Европа могла бы обрести равновесие и мир только при условии объединения славян, германцев, галлов и латинян». Он стремился «к объединению Европы путем создания ассоциации ее народов, от Исландии до Стамбула и от Гибралтара до Урала». Здесь, как и всегда, внешнеполитические взгляды де Голля определяются историей и географией.

Но начинать надо было с малого. 30 октября де Голль пригласил в Париж Черчилля. Одновременно приглашение было послано и Рузвельту, но его не приняли. 10 ноября Черчилль вместе с Иденом приехал в Париж. Сразу же в кабинете де Голля на улице Сен-Доминик начались переговоры.

Де Голль прежде всего поставил вопрос о поставке вооружения французской армии. Ничего существенного англичане не обещали. Они уклонились и от конкретных разговоров по вопросу оккупации Германии, о будущем Рурской, Рейнской и Саарской областей, которые де Голль хотел отделить от Германии. Уклончивую позицию Черчилль занял и в отношении Сирии и Ливана, где франко-английские трения не прекращались. Зато Черчилль предложил немедленно начать переговоры о франко-английском союзе.

Де Голль в принципе сразу согласился, но завел речь о содержании этого союза. Он указал, что Франция и даже Англия выйдут из войны ослабленными, поэтому они должны действовать в тесном единстве при решении проблем завтрашнего дня. Это дало бы им возможность играть в этом деле решающую роль, учитывая соперничество Америки и России. Многие малые страны объединились бы вокруг франко-английского союза, чтобы противостоять двум гигантам. Только на такой основе, по мнению де Голля, франко-английский договор имел бы смысл. Но Черчилль сразу дал понять, что ради союза с Францией он ни в коем случае не пойдет на ослабление тесных связей с США. Снова прозвучал старый мотив «морских просторов». «Лучше убеждать сильнейших, чем идти против них», — сказал Черчилль. Действовать совместно с Францией он пока не хотел и предложил де Голлю подождать лучших времен. «А до тех пор, — заключил он, — предоставьте действовать мне». Переговоры окончились безрезультатно.