Генерал де Голль

Эта суровая нотация, которую старый генерал прочитал молодому президенту в 1961 году, выглядит, впрочем, ласковым увещеванием на фоне его последующих публичных разоблачений американской авантюры во Вьетнаме, в которые де Голль вкладывал всю силу своего бичующего красноречия. Переговоры закончились, как это принято, опубликованием коммюнике, составленного из общих фраз, скрывавших тот факт, что два президента согласились лишь в том, чтобы и дальше не соглашаться. Действительно, франко-американские противоречия приобретут в будущем значительно большую остроту, несмотря на общность в главном — в принадлежности к лагерю империалистических стран. В разгар знаменитого Карибского кризиса, поставившего мир на грань войны, де Голль дал знать Кеннеди, что в этом случае Франция будет на стороне США. Как бы далеко ни заходил де Голль в проведении независимой политики, Франция в силу своей социальной природы оставалась скованной органическим классовым единством с США.

Возвратившись на родину, Джон Кеннеди 6 июня выступил по радио с сообщением о своей поездке в Европу. Он рассказал, в частности, о впечатлениях от встречи с де Голлем. «Я обнаружил, — говорил Кеннеди, — что генерал де Голль более заинтересован в том, чтобы мы откровенно изложили свою позицию, независимо от того, совпадает ли она с его собственной, чем в видимости нашего согласия с ним, когда на самом деле мы не согласны. Он прекрасно понимает истинный смысл союза. Ведь он в конце концов единственный из главных руководителей второй мировой войны, кто все еще занимает весьма ответственный пост. Его жизнь — пример необычайной целеустремленности. Это выдающийся человек, олицетворяющий новую мощь и историческое величие Франции… Генерал де Голль не мог проявить большую сердечность, и я не мог питать больше доверия ни к одному человеку, а этот человек к тому же обладает сильным характером».

Джон Кеннеди не скрывал, таким образом, своих разногласий с де Голлем и косвенно признавал неудачу переговоров с ним. Но одновременно он высказывал весьма лестные слова в адрес генерала. Быть может, он рассчитывал сделать его более покладистым? Вряд ли. Кеннеди был слишком умным человеком, чтобы не понимать тщетность подобных уловок по отношению к де Голлю. Видимо, он действительно проникся к нему искренним уважением. В 1963 году, за 15 дней до своей гибели, Кеннеди в беседе с французским послом сказал: «Если бы я был президентом Французской республики, я поступал бы так же, как генерал де Голль!»

Что касается де Голля, то вначале он был очень предубежден против молодого американского президента и насмешливо называл его «завитым мальчиком». Вероятно, это шло еще с времен войны, когда де Голль не взлюбил отца Джона Кеннеди, занимавшего пост посла США в Лондоне. Де Голль говорил, что сын миллионера может быть только избалованным мальчишкой. Но уже после встречи летом 1961 года и особенно впоследствии он выражал совсем иное мнение и высоко оценивал Кеннеди. Как-то генерал сказал о его преемнике Джонсоне: «История еще сводится для него к кулуарным комбинациям. Кеннеди был человеком другого полета. Американская политика, видимо, скатится до уровня политиканства».

Базу для укрепления независимости Франции де Голль ищет в Западной Европе. Наследство, оставленное здесь Четвертой республикой, устраивало его еще меньше, чем жалкое положение Франции в НАТО. Французская внешняя политика ориентировалась раньше главным образом на различные формы «европейского объединения» шести стран: «общий рынок», Евратом, Объединение угля и стали. В свое время их предполагалось дополнить «европейской армией», против которой де Голль не без успеха боролся. Уже существовавшие организации содержали в себе наднациональные элементы, угрожавшие независимости Франции. Вынашивались планы политического сообщества, которое заменило бы самостоятельные национальные государства.