Генерал де Голль

Еще более сомнительна конкретная аналогия между 18 брюмера Наполеона и 13 мая де Голля. Слишком уж различны исторические условия и обстоятельства, не говоря уже об огромной разнице в чисто человеческих качествах двух героев французской истории. 18 брюмера выглядит очень простой операцией по сравнению с гораздо более сложным и длительным процессом возвращения де Голля к власти в 1958 году. Деятельность де Голля в течение нескольких критических недель представляет собой шедевр политической стратегии и тактики. За всю свою карьеру де Голль не обнаруживал с такой ясностью качества политика и человека действия. Он проявил тонкое психологическое чутье, необыкновенную выдержку, понимание обстановки и людей, способность в нужный момент поставить все на карту и, главное, умение опираться на разнородные, противоречивые силы и течения. Нечего и говорить о том, что автор книги «На острие шпаги» пустил в ход все те неотъемлемые качества человека действия, о которых он когда-то откровенно и красноречиво писал: хитрость, скрытность, коварство. Речь дола о той самой «высокой политике», где нет морали, а есть только цель, успех или поражение, где хороши все средства.

К тому же, вновь выходя на политическую сцену в 1958 году, генерал был уже не тем непримиримым, надменным, резким человеком, как во время войны, когда он позволял себе яростные споры с самим Черчиллем, не тем бескомпромиссным воплощением презрения ко всем и вся, как в январе 1946 года, когда он ушел от власти, гневно хлопнув дверью. В те дни он нервно ходил большими шагами по своему кабинету на улице Сен-Доминик и, внезапно остановившись, воздел руки к небу и воскликнул: «В конце концов французы, видимо, нуждаются в некотором периоде мерзостей!»

Конечно, и сейчас он сохранил все основные черты своего тяжелого характера. Но они значительно смягчились. Неудачи научили его кое-чему. Встретившийся летом 1958 года с де Голлем Гарольд Макмиллан, который часто имел дело с генералом в военные годы, сказал одному французскому министру: «Я нашел де Голля изменившимся и очень приветливым. С ним происходит тот же процесс, что и с Черчиллем, который во время войны был невозможен!»

Жан-Раймон Турну, близко и часто наблюдавший де Голля в эти критические недели, в книге «Секретные политические записи» пишет: «Действительно, де Голль изменился. Физически мало. Виски немного побелели, голос стал несколько надтреснутым. Френч или китель являют взору его значительно располневшую фигуру. Но все это вполне естественно. Больше поражает его новый стиль отношений с людьми, ярче выраженная, умеющая себя показать шутливость, более пленительное очарование, которое проявляется без колебаний. За исключением, конечно, оппортунизма, де Голль уже совершенно ничем не пренебрегает, если того требуют обстоятельства».

В последней фразе — ключ к пониманию тактики Де Голля в мае 1958 года, когда он действительно «ничем не пренебрегал». Генерал ставит на любую выгодную карту. Это уже не безобидный пасьянс, который раскладывал де Голль во времена «перехода через пустыню»; началась крупная игра ва-банк. Посмотрим на его карты.

Главную ставку генерал делал на вмешательство французской армии. Хотя еще в своей первой книге «Раздор в стане врага» де Голль осуждал попытки армии оказывать давление на государство, теперь, по иронии судьбы, именно с таким давлением связаны все его надежды. Состояние французской армии вполне их оправдывало. Если и раньше, когда де Голль только начинал свою военную карьеру, армия была оплотом антиреспубликанских сил, то сейчас она стала еще реакционнее. Страна шла влево, но армия двигалась в противоположном направлении. Ее постоянная глухая оппозиция республиканскому режиму таила мятежные намерения. Офицеры и генералы давно обвиняли правительства Четбертой республики, парламент и партии в том, что именно они виноваты в их бесконечных поражениях в колониях. Неудачи в Алжире крайне усилили и обострили эти настроения. Алжир, где находилось больше половины французской армии, стал очагом мятежа. Еще в начале 1957 года здесь предпринимается первая неудачная попытка военного переворота. Генерал Фор задумал арестовать министра-резидента в Алжире Лакоста и его высших чиновников и заставить командующего генерала Салана возглавить мятеж, распространив его затем на территорию метрополии. Совершенно случайно заговор раскрыли. Но это не обескуражило заговорщиков, тем более что Фор отделался смехотворным наказанием в 30 суток ареста.

В январе 1957 года произошла так называемая «история с базукой». 16 января по окнам кабинета Салана был открыт огонь из базуки, то есть из противотанкового ружья. Самого генерала в кабинете не оказалось, но был убит его адъютант. Выяснилось, что Салана хотели убрать за недостаточную «решимость» в защите «французского Алжира». И снова заговорщики остались безнаказанными.