Генерал Деникин. Симон Петлюра

Велик соблазн изобразить майора Клодницкого воплощением суровой добродетели, чуть ли не царем Соломоном на хмельниковском троне. Перед этим соблазном не устоял доктор И. Лихтен, за что и подвергся язвительной критике со стороны доктора З. Шайковского. Первому очень хотелось найти человека, которого можно было бы противопоставить палачам типа Волынца, Струка, Козыря-Зирки и прочим садистам и головорезам. Второй яростно призывал ни под каким видом «не верить данайцам, дары приносящим», как это делал в свое время гомеровский жрец Лаокоон. «Я могу назвать это не иначе, как отъявленной глупостью,» — писал З. Шайковский в уже упомянутой статье, касаясь награждения В. Клодницкого «Факелом Свободы». Мотивы обоих исследователей понятны, однако в хмельниковской эпопее я склонен верить в добрые намерения сурового майора, который ни в одном из известных нам эпизодов не повел себя как самодур или изверг, хотя возможностей для этого было предостаточно. Оценивать поступки Клодницкого следует не абстрактно, а в историческом контексте, помня кровавый аромат петлюровского беспредела, голод и жестокие эпидемии сыпного и брюшного тифа. В этой атмосфере майор и совершил шаг, который спустя почти полвека поставил ему в вину Зоеа Шайковский.

Напомню, что сразу после предотвращения погрома майор отверг щедрый «подарок» еврейской общины — 200 тысяч царских рублей, которые ценились несколько выше, чем украинские карбованцы. Это повергло в недоумение его адъютанта по фамилии Лях, и тот подал идею, что деньги можно было бы израсходовать на нужды города. Нужды эти, само собой, были велики.

В том, что делал молодой начальник гарнизона, присутствовал, как мне кажется, элемент театральности.

Отчасти поэтому я и вспомнил о Шекспире. Но можно ли подражание классикам считать преступлением? Ведь не Ричарду III, не Клавдию он подражал! Итак, «Мера за меру» — новый акт исторической драмы.

Спустя несколько дней после расстрела поджигателя Абрахама Соколянского, когда в городе и окрестностях наступило некоторое успокоение, майор в сопровождении вооруженного эскорта прибыл к зданию главной синагоги как раз после окончания службы и обратился к большой толпе евреев с речью, в которой описал бедственное положение города (было ли упомянуто сожженное село — мне неизвестно). Он предложил в течение 24-х часов собрать полмиллиона карбованцев, необходимых для помощи старым, больным и бедным, а в заключение пообещал удвоить контрибуцию, если требование не будет выполнено точно и в срок.

На следующий день делегация уважаемых евреев во главе с рабби Бяликом сообщила хозяину города, что пока собрано 250 тысяч, а остальные соберут в течение недели. Майор был вереи себе: отправил в тюрьму 14 из 15 пришедших делегатов, а Бялика отрядил к евреям собирать недостающую сумму — теперь уже 750 тысяч! При этом он пообещал завтра же, в случае «саботажа», арестовать еще 15 человек и довести контрибуцию до полутора миллионов. Что же касается заложников, то они предстанут перед военным судом.

«В тот же день, — вспоминает майор, — я приказал выставить несколько пулеметов на главной улице и ввел комендантский час. На следующий день ровно в 12 часов я получил сообщение от рабби Бялика, что город уже собрал полностью миллионную контрибуцию». Надо полагать, что В. Клодницкий почувствовал удовлетворение от проведенной им «воспитательной работы». Нс без того. Однако последующие события велят нам трезво и справедливо отнестись к далеко не ординарным деяниям майора. По его приказу лейтенант Пашковский и чипы жандармерии помогли евреям доставить из синагоги в здание Городской управы собранные деньги. Читаем воспоминания дальше:

«В два часа дня (обратите внимание на редкую пунктуальность и память В. Клодницкого!) я явился в Городскую управу и велел евреям избрать пять комитетов по три человека в каждом. Первый, «Санитарный комитет», получил 200 тысяч карбованцев на нужды больницы и дома престарелых. Второй, «Зерновой комитет», получил тоже 200 тысяч на покупку зерна, которое следовало перемолоть, а муку распределить между бедными. Третий, «Дровяной», получил 200 тысяч на покупку дров для больницы, богадельни и бедных. Четвертый, «Комитет по поддержанию чистоты в городе», получил 50 тысяч для вывоза мусора, ремонта и побелки. Пятый, «Комитет финансовой помощи», также получил 50 тысяч на нужды кооперативов, обувных и швейных мастерских».

Итого, пять комитетов получили от украинского Робин Гуда (на память приходят и другие литературные герои, которых в реальной жизни так мало) 700 тысяч карбованцев на нужды бедных горожан, причем деньги были отобраны в основном у наиболее состоятельных. Такое вот торжество социальной справедливости в эпоху погромов и повального грабежа! Оставшиеся 300 тысяч пошли на нужды военных госпиталей в Хмельнике, Литине и Летичеве — эти города входили в «зону влияния» майора. Нет никаких данных, позволяющих заподозрить В. Клодницкого в присвоении хотя бы одного карбованца.

Теперь немного о том, что происходило в непосредственной близости от Хмельника.