Генерал Деникин. Симон Петлюра

Зимой того же года пришла на Подолье 44-я дивизия красных во главе с Иваном Дубовым, который впоследствии командовал Харьковским военным округом и, соответственно, был расстреляй в 1938 г. В дивизию входили славные бригады — Богунская и Таращанская, которыми еще недавно командовали Николай Щорс и «батько» Боженко Василий Назарович, к этому времени уже павшие в боях. Таращанцы и богуицы состояли из «красных украинцев», тоже далеко не безгрешных по части погромов. Украинская Галицкая армия (УГА) надеялась на помощь большевиков в борьбе с занявшими их край поляками и в это время сотрудничала с красными, тогда как Петлюра ради продления неравной борьбы за власть готов был уступить полякам западные провинции.

Между большевиками и галичанами сложились отношения сложные и запутанные. У каждой из сторон были веские основания подозревать друг друга в вероломстве. Большевики ждали момента, чтобы ликвидировать У ГА, галичане еще надеялись вместе с Петлюрой добиться «самостийности». Действовало множество сил, не отличавшихся постоянством. Только большевики и деникинцы никогда друг с другом не вступали в альянс.

Многие участники событий оставили книги воспоминаний, но ни одному историку, насколько мне известно, не удалось на их основе создать сколько-нибудь полную и достоверную картину событий: невероятно сложна была суть явлений и слишком многие были заинтересованы в искажении этой сути. Вот характерный в своей абсурдности эпизод, описанный галичанином Никифором Гирняком в его книге «Последний акт трагедии Украинской Галицкой армии».

В Виннице правил вышедший из подполья ревком во главе с Андреем Хвылей; рядом квартировали таращанцы и галичане; тут же в особняке, обнесенном колючей проволокой, расположилась ЧК. В садике позади здания, как грибы, росли могилы расстрелянных. Но и вселявшая ужас Чрезвычайка сама жила в страхе.

«Как-то в мое бюро ревкома, — вспоминает Н. Гирняк, — пришел начальник ЧК с предложением обменяться с ревкомом помещениями. «Видите ли, товарищ, недалеко от нас стоит Таращанская бригада; ее красноармейцы очень не любят мою организацию. Мы боимся, что таращанцы как-нибудь нападут на нас и уничтожат наши акты. А галичан они любят, и им ничего не грозит…». Читая книгу Н. Гирняка, невольно вспоминаешь «Конармию» И. Бабеля. «В феврале один большевистский комиссар убил всеми любимого атамана артиллерии д-ра Я. Воеводку за то, что тот отказался отдать ему своего верного коня; стрельцы расправились с убийцей моментально». «Стрельцы», или «сечевые стрельцы» (сокращенно СС), — так называли себя солдаты-галичане. По иронии судьбы, некоторые из них вернулись к этой аббревиатуре 20 лет спустя, вступив в гитлеровскую дивизию СС «Галичина». «А тогда, — пишет Н. Гирняк, — все дрожали перед такой армией грабителей и насильников (т. е. красных) и с большой радостью приветствовали галицкие отряды, т. к. они всегда приносили безопасность гражданам и правопорядок».

И далее: «Нас поражало, как такая банда могла побеждать в бою…» Но вот побеждала же…

Многие из нас еще не забыли, как «шел под красным знаменем командир полка» (это из «Песни о Щорсе», кажется, Дм. Покрасса); помним и батьку Боженко — этого Тараса Бульбу нового времени — в романтическом фильме А. Довженко «Щорс». Теперь мы рассматриваем эти лица и события как бы с другого берега. Удастся ли когда-нибудь добраться до правды, точно и вразумительно ее сформулировать, или она так и останется лежать посреди океана — где-нибудь в районе Азорских островов?