Генерал Ермолов

Испытывая жесточайшие мучения от голода и холода, отбиваясь от беспрерывных атак казаков, неприятель бежал так, как ни одна армия прежде не бегала. По утверждению М.И. Платова, никакое перо историка не в состоянии изобразить того, что оставлял он после себя на большой дороге к Гжатску.

Узнав о возвращении французов на Старую Смоленскую дорогу, Ермолов обратился к Кутузову с предложением направить главные силы армии на Вязьму, чтобы окончательно сорвать возможность отступления неприятеля через неразоренные русские губернии.

Из воспоминаний Цезаря Ложье:

«Холод усиливался, истощение солдат, еще ничего не евших, такое, что многие падают в обморок; другие почти не в состоянии нести оружие, но, тем не менее, желают боя, чтобы согреться, а может быть, надеются найти смерть, которая избавит их от этой долгой агонии. Среди командующих ими офицеров встречаются многие с рукой на перевязке или с забинтованной головой. Одни ранены еще под Москвой, другие под Малоярославцем»^{282}.

По какой бы причине французские солдаты ни желали боя, они его получили.

Днем 22 октября русские войска пошли на штурм Вязьмы. Неприятель был опрокинут, его батареи замолкли. Первым ворвался в город отряд А.П. Ермолова в составе дивизии И.Ф. Паскевича, трех полков регулярной кавалерии и нескольких донских полков. За ним устремился авангард М.А. Милорадовича, казаки М.И. Платова и А.А. Карпова, партизаны А.С. Фигнера и А.Н. Сеславина. Французы в беспорядке бежали к Семлеву. Прикрывал их отступление корпус М. Нея, занявший место в арьергарде армии.

Однажды Кутузов, глядя с высоты наблюдательного пункта на Ермолова, преследовавшего французов, сказал офицерам своего штаба:

— А я еще сдерживаю полет этого орла… Ему бы армией командовать!

В Вязьме русские в последний раз видели прежние французские войска, недавно вселявшие в противника страх и уважение, искусство их генералов и повиновение подчиненных, попытки с достоинством встретить атакующего противника.

Уже на следующий день ничего этого не было, исчезли искусство генералов и повиновение подчиненных, каждый стал жертвою голода, истощения и превратностей погоды. В бою за Вязьму неприятель потерял до четырех тысяч человек убитыми и около трех тысяч пленными.

В тот день, когда разворачивались события под Вязьмой, Кутузов с основными силами армии находился всего в шести верстах от города и «слышал канонаду так ясно, как будто она происходила у него в передней, — свидетельствовал его адъютант Левенштерн, — но, несмотря на настояния всех значительных лиц Главной квартиры, он остался безучастным зрителем этого боя»^{283}. Действительно, многие авторитетные участники войны, в том числе Ермолов, упрекали фельдмаршала в том, что он не помог Милорадовичу отрезать и уничтожить хотя бы один, а то и все три корпуса французской армии^{284}.

Главнокомандующий не оправдывался, но, испытывая чувство горечи, свою позицию на всякий случай объяснил в письме влиятельному при дворе Евгению Вюртембергскому, племяннику императрицы Марии Федоровны:

«Наши молодые, горячие головы сердятся на старика за то, что он сдерживает их пыл, а не подумают, что самые обстоятельства делают больше, нежели… наше оружие. Нельзя же нам придти на границу с пустыми руками!»^{285}

Обстоятельства эти — голод и холод, длинные российские версты, партизаны и казаки.

От бескормицы ежедневно гибли тысячи лошадей. Но еще до Вязьмы их трупов не хватало трем четвертям голодной армии. По пути к Смоленску стали пожирать своих мертвых товарищей.

После Вязьмы стали крепчать морозы, вызывавшие страдания, быть может, более сильные, чем голод. С каждой верстой армия Наполеона теряла боеспособность, дисциплину, порядок. Внешний вид французов вызывал у свидетелей их бегства то жалость, то смех. Были среди них генералы, покрытые старыми одеялами, и солдаты — дорогими мехами, офицеры, щеголявшие в теплых женских шапочках и в изорванных салопах.

Отдохнув четыре дня в Смоленске, французская армия снова двинулась на запад: 1 ноября из города выступили остатки корпусов Жюно и Понятовского, через сутки — гвардия во главе с Наполеоном. А вечером в город вошел арьергард Нея, теснимый егерями, драгунами и казаками Платова. Им и придется скрестить оружие в борьбе за старую русскую цитадель.

Французы оставили Смоленск, Узнав, что недалеко от Красного, в селе Кутьково, расположился отряд А.П. Ожаровского, Наполеон послал против него дивизию Молодой гвардии. Докладывая М.И. Кутузову об этом нападении, Адам Петрович писал:

«Быстрое стремление столь превосходных сил в ночное время не только не привело нас в замешательство, но даже было принято, как свойственно российским войскам, с совершенным порядком и духом»^{286}.

Этот рапорт сегодня может вызвать чувство гордости за деяния предков, если отнестись к нему с доверием. А он этого не заслуживает.