Генерал Ермолов

Роткирх не стал испытывать судьбу и согласился предоставить русским все, что требовал Ермолов, и даже больше. В результате он привел войска на Рейн намного раньше других генералов^{366}.

А.П. Ермолов, следуя параллельным курсом с дивизией М.С. Воронцова, постоянно обменивался с другом письмами, по которым можно точно определить дату прохождения корпусом того или иного города. Так, из сообщения от 12 июля следует, что в Гейдельберге его войска смотрел государь и нашел их «довольно хорошими», но не настолько, как бы хотелось.

Впрочем, его величество Александр Павлович принял Алексея Петровича «благосклонно». Он пытался хоть как-то «усладить» генерала за то, что когда-то «перед лицом неприятеля» взял у него боеспособный корпус, а взамен дал команду, которая должна была «или служить молебны за победы других, или по окончании войны идти в авангарде возвращающейся армии», сетовал он в одном из писем другу^{367}.

Предстояла кампания в Бельгии. Веллингтон с 90-тысячной интернациональной армией был уже в Брюсселе. Блюхер со 120 тысячами пруссаков в Намюре. Крупные силы австрийцев и русских двигались к границам Франции. После соединения союзники намеревались начать наступление.

Однако Наполеон вовсе не собирался ждать, когда союзники соединятся. 3 июня он отбросил англо-прусские войска при Линьи, но через неделю потерпел сокрушительное поражение под Ватерлоо. Русские и австрийцы не успели. Славу победы разделили между собой Блюхер и Веллингтон.

Наполеон вторично отрекся от престола и вступил на борт британского корабля. Союзники придумали ему наказание. У него есть название — остров Святой Елены.

28 августа (10 сентября по европейскому стилю) Александр I устроил грандиозный смотр русской армии на Каталунских полях в 120 верстах от Парижа с участием 150 тысяч человек при 540 орудиях. Присутствовали иностранные гости: император Австрии, король Пруссии, герцог Веллингтон, князь Шварценберг, Блюхер, принцы крови, маршалы, генералы, приехавшие из европейских столиц.

Парад произвел ошеломляющее впечатление на союзников. Веллингтон в изумлении воскликнул:

— Я никогда не представлял, что можно довести армию до подобного совершенства!

— Я вижу, что моя армия — первая в мире, для нее нет ничего невозможного! — ответил сияющий радостью Александр.

Союзники стали сговорчивее…

Государь был доволен. Он откровенно признался стоявшему рядом Ермолову:

— В России считают меня весьма ограниченным и неспо собным человеком; теперь они узнают, что у меня в голове что- нибудь да есть.

Алексей Петрович ответил:

— Подобные слова редки в устах частных людей, но они несравненно реже встречаются у государей. Они тем более удивительны, что в настоящую великую эпоху слава вашего величества не уступает славе величайших монархов в истории мира.

Тогда многие русские, в том числе и военные, восхищались Александром I. Думаю, и Алексей Петрович был искренен. Он считал, что государь постоянно благоволит ему. Впрочем, так оно и было. Конечно, и без высочайших капризов не обходилось…

Алексей Петрович, вспоминая тот последний парад русских войск под Парижем, рассказал однажды адъютантам любопытную историю, а Матвей Матвеевич Муромцов слово в слово записал за ним…

Как ни тянули носки гренадеры Ермолова, как ни выпячивали грудь колесом, а все-таки во время церемониального марша от «неправильной музыки» не то два, не то три взвода из дивизии Алексея Петровича сбились с ритма. Зрители этого не заметили, но Александр I плохо слышал, зато хорошо видел. Он остался недоволен «фрунтовым образованием» его богатырей и «за дурной парад» приказал арестовать несколько боевых полковников и отправить их на гауптвахту, охраняемую в тот день англичанами.

— Государь, — вступился за подчиненных Ермолов, — сии полковники — отличнейшие офицеры, уважьте службу их, а особливо не посылайте на английскую гауптвахту: у нас есть своя Сибирь, в крайнем случае, своя крепость.

— Исполняйте долг свой! — закричал «величайший из монархов» мира, выведенный из терпения язвительной прямотой генерала Ермолова.

Алексей Петрович замолчал, но приказа не выполнил, полковников не арестовал, надеясь, что обойдется. А на случай, если государь спросит о них, заготовил объяснение: «повели свои полки на квартиры в селения».

Государь Александр Павлович спросил, но не у Алексея Петровича, а у начальника Главного штаба Петра Михайловича Волконского, арестованы ли полковники «за дурной парад»? Поскольку их на гауптвахте не оказалось, то он накричал на князя, пригрозив ему наказанием. Тот, испугавшись, бросил на поиски Ермолова своих адъютантов. Его нашли в театре.

Адъютант Христом Богом умолял Ермолова расписаться в получении записки Волконского. Алексей Петрович вышел в фойе и расписался. На другой день генерал еще раз попытался уговорить государя. Не помогло. Он вынужден был арестовать полковников и отправить на гауптвахту. «Как не обожать великого Алексея Петровича!» — закончил изложение рассказа генерала Ермолова его адъютант Муромцов^{368}.