Генерал-фельдмаршалы в истории России

Когда в 1741 г. императрицей стала Елизавета, над Б.-Х. Минихом, А.И. Остерманом и М.Г. Головкиным (вице-канцлер) был устроен суд. Указанных лиц обвинили в попытке (после смерти Анны Иоанновны) поставить Бирона в нарушении закона регентом. Главой следственной комиссии был Трубецкой, ставший еще апреле 1740 г. генерал-прокурором Сената и действительным тайным советником. Он опять извернулся, как библейский змий, хотя сам участвовал в подготовке духовного завещания Анны Иоанновны, в соответствии с которым Бирон становился фактическим правителем государства. И именно из его уст сразу после кончины императрицы прозвучал текст декларации о назначении герцога курляндского регентом Российской империи. Верно служил Трубецкой временщику и в период его кратковременного регентства. Генерал-прокурор отличался от подсудимых только тем, что вовремя изменил Анне Иоанновне, Бирону и Анне Леопольдовне.

Теперь же Никита Юрьевич словно забыл обо всем этом, и Миниха судил строго. «Забыл» он и о том, что не сам по себе, а благодаря обвиняемому занял место генерал-прокурора. Беззастенчивость князя настолько возмутила старого солдата, что тот публично, в присутствии других членов суда уличил Никиту Юрьевича в бесстыдстве. «Я в одном только внутренне себя укоряю, — бросил Миних ему в лицо, — зачем не повесил тебя, когда ты занимал должность генерал-кригс-комиссара во время турецкой войны и был обличен в похищении казенного достояния. Вот этого я себе не прощу до самой смерти». Он предложил Трубецкому не утруждать себя дальнейшим допросом и на все вопросы самому дать такие ответы, которые пожелает, а он, Миних, подпишет все это, не глядя[153].

Негласно присутствовавшая на допросе Елизавета Петровна стала свидетелем этого диалога, но давние услуги, оказанные ей князем, перевесили стремление к правде. Миних отправился в ссылку, а влияние генерал-прокурора Трубецкого стало как никогда значительным. Нет сомнений, что в этом выражалась плата благодарной императрицы за его участие в перевороте, вознесшем «дщерь Петрову» на престол. Трубецкой и его зять князь Черкасский заранее вступили в контакт с Елизаветой, когда она была еще цесаревной, и многое сделали для ее воцарения.

Князь без устали льстил новой императрице не без задней мысли. Склоняя ее к мысли править по «законам своего любезнейшего родителя», Трубецкой добился возрождения былого значения Сената, как верховного органа. Тем самым возвысился и он лично. Как писал историк, генерал-прокурор из «нуля между незначащими цифрами снова сделался царским оком».

При проведении церемонии коронации Елизаветы Петровны 25 апреля 1742 г. Н.Ю. Трубецкому была оказана особая честь — он исполнял обязанности верховного маршала. В этот день его мундир украсился Андреевской лентой.

Как генерал-прокурор, Трубецкой был причастен к рассмотрению многих дел, из которых самые известные — суды над А.И. Остерманом, Б.-X. Минихом и М.Г. Головкиным в 1741 г., о чем читатель уже знает, и дело против его личного врага А.П. Бестужева-Рюмина в 1758 г. (см. очерк о А.П. Бестужеве-Рюмине).

В марте 1756 г. Никита Юрьевич был назначен членом вновь учрежденной Конференции при высочайшем дворе и в том же году пожалован в генерал-фельдмаршалы. Чтобы князь мог сосредоточиться на делах армии, Елизавета в 1760 г. сделала его сенатором и посадила в Военную коллегию президентом. Пост генерал-прокурора, правда, пришлось оставить.

При обряде похорон императрицы, почившей в декабре 1761 г., князь был главным распорядителем погребальной церемонии. А по вступлении на престол Петра III занял место в числе «возлюбленных придворных персон» императора. Тут дело и в тех услугах, которых Никита Юрьевич, как генерал-прокурор, оказал в свое время великому князю, и в его умении подлаживаться к личным вкусам Петра Федоровича. «Трудно было не улыбнуться, — писала княгиня Е.Р. Дашкова, — когда я увидела князя Трубецкого, вдруг принявшего воинственный вид и в первый раз в жизни затянутого в полный мундир, перевязанного галунами, подобно барабану, обутого в ботфорты со шпорами, как будто бы он сейчас готовился вступить в отчаянный бой»[154].

9 июня 1761 г. Никита Юрьевич получил от Петра III чин полковника Преображенского полка — раньше его имели лишь императоры России. Но через три недели старый куртизан (так называли придворных, цель которых заключалась исключительно в получении государевых милостей и связанных с этим власти и богатств) изменил благодетелю. При известии о начавшемся перевороте Петр III направил Трубецкого к своей жене, надеясь, что президент Военной коллегии сможет каким-либо образом остановить ее. Но Никита Юрьевич, обладавший редким политическим чутьем, предпочел, встретив Екатерину по дороге, благоговейно припасть к ее руке и присоединиться к свите.