Генерал Империи

11 ноября 1916 года к Кронштадту подошёл Гранд-Флит, в то время как Балтийский флот Российской Империи отошёл в Гельсингфорс. Адмирал Эссен узнал о выходе Гранд-Флита со своей базы через три часа и начал лихорадочно собирать силы в один кулак. К счастью, англичане не делали из выхода своего флота секрета – наоборот, превратили это действо в публичный акт. Дескать, идём помогать законному правительству союзников против бунтовщиков. Что и спасло Балтийский флот, так как кораблей было мало и они в основном уступали своим британским аналогам. И размазанные тонким слоем по всей Балтике не представляли какой-либо даже самой ничтожной угрозы. А так, собранные в кулак, заставляли осторожничать. Всё-таки безнаказанно их перебить теперь не представлялось возможным. Да и как такового объявления войны не было. Просто большой флот Великобритании вышел со своей базы в Скапа-Флоу и направился к Датским проливам, а правительство Туманного Альбиона сопровождало это всё какими-то странными, провокационными заявлениями.

Когда дредноуты Его Величества миновали проливы, весь Балтийский флот Российской Империи уже отошёл к Рижскому заливу. И замер в ожидании. А потом, поняв, что англичане идут к столице, балтийцы отошли в Гельсингфорс. Там, на оборонительных позициях, прикрытые минными заграждениями и береговыми батареями, были определённые шансы отразить нападение Гранд-Флита. Или хотя бы продать свою жизнь подороже. В открытом же бою силы были настолько неравными, что даже и пытаться не имело смысла. С большим успехом можно было просто застрелиться, не мучая ни себя, ни других.

Кронштадт же к утру 12 ноября оказался зажат между восставшим Петроградом и английской эскадрой. Зачем пришла эскадра, было непонятно ровно до 9:21, когда 4‐я боевая эскадра начала обстрел сначала форта «Серая лошадь», добившись его подавления в кратчайшие сроки. Всё-таки форт открыто расположенных за брустверами орудий среднего калибра. А потом английские корабли вступили в бой с фортом «Красная горка» – куда крепче и мощнее, на чьём вооружении даже имелись двенадцатидюймовые орудийные установки.

В 10:51 к 4‐й эскадре Гранд-Флита подключилась 2‐я, и в 11:49 «Красная горка» замолчал, получив в общей сложности свыше шестисот 305‐мм и 343‐мм снарядов. Не говоря уже про калибры поменьше. В результате катастрофических разрушений гарнизон «Красной горки» был вынужден оставить форт, понеся чрезвычайные потери. Высвободившиеся же силы Гранд-Флита сосредоточились на форте Ино, методично расчищая себе подходы к Кронштадту…

– Господа, – тихо и мрачно произнёс Эссен на собрании старших офицеров Балтийского флота, – это война с Великобританией, пусть и не объявленная. Я хочу, чтобы каждый из вас отчётливо это понял. Сейчас цель англичан – Кронштадт. Как только они с ним закончат – придут за нами. На их стороне тотальное численное и качественное преимущество. Нам нечем отвечать на залпы их 13,5‐дюймовых и 15‐дюймовых орудий.

Тишина.

Все капитаны и адмиралы угрюмо смотрели куда-то вперёд, погружённые в собственные мысли. Славная война, победа в морском сражении над германской эскадрой, два блистательных десанта… всё это перечёркивалось бывшими союзниками.

– Что они хотят? – наконец спросил кто-то из капитанов.

– Официально король Георг V признал правительство красной коалиции законным правительством России, на которое распространяются союзные обязательства. Нас же записали в изменники и повстанцы.

– Но ведь это бред! – воскликнул кто-то.

– Юридически они вполне правы, – пожал плечами Эссен. – После смерти Его Императорского Величества у нас не было легального правительства. И наши союзники вправе признавать таковым кого пожелают.

– Но…

– Начало бомбардировки фортов очень явно продемонстрировало их намерения.

– А где Меншиков?

– В Москве.

– Да какая разница, где он? Финский залив – не Дунай. А дредноуты – не речные мониторы. На шлюпках не возьмёшь на абордаж. Даже если он войдёт в Петроград и очистит его от восставших, те убегут под защиту англичан. И сделать мы с ними ничего не сможем. У нас для этого просто нет сил.

– И что, он никак не отреагировал? – поинтересовался Колчак. – Вы сообщили ему о действиях англичан?

– Сообщил. Он ответил совершенно непонятной телеграммой. Всего три слова, совершенно лишённые смысла.

– И что он вам ответил?

– Капудан. Фидонис. Ночь. Коротко, многозначительно и совершенно бессмысленно, – покачал головой Эссен и замер, уставившись на Колчака, который начал нервно смеяться, постепенно распаляясь. До слёз. Наконец, когда тот закончил, Николай Оттович с сочувствием в голосе поинтересовался: – Вы, голубчик мой, давно спали? Отдыхать вам нужно, отдыхать.

– Николай Оттович, – с улыбкой произнёс Колчак, – он безумен… он поистине безумен, но его план мне по душе.

– Какой план? О чём Вы? Говорите яснее.

– Что Вы помните о сражении при Фидонисе?