Генерал Иван Георгиевич Эрдели. Страницы истории Белого движения на Юге России

«Вернувшись, у меня не будет в кармане ни гроша. А за Ваню [за проживание сына на съемной квартире. – О. М.] за два месяца у Печаткиных я должен заплатить, за Андрея [денщика генерала. – О. М.] заплатить – это тысячи две, а откуда их взять, да и март уже начинается. Получать жалованье за одного и платить за двоих и частью даже за троих – тяжко. Надо как-нибудь изворачиваться, а как, видно будет, – Бог поможет как-нибудь… Никак благодаря поездке не удается какое-нибудь дело наладить и от него получить какой-нибудь куш для жизни»[320].

Небезынтересны в этой связи воспоминания бакинской подпольщицы Ю. Лёлиной, проехавшей осенью 1919 года по маршруту Порт-Петровск – Новороссийск. Она ехала в воинском эшелоне за взятку в 800 рублей, сидя в маленьком купе проводника. Там уже находилось два офицера-добровольца. Через полуоткрытую дверь она видела и слышала, что делалось в вагоне:

«Визг женщин, топот пьяных ног, гармошка, балалайка, пьяные песни и ругань, беспрерывные скандалы. <…> На остановках к вагону подходили всякого рода подозрительные штатские. К ним выходили офицеры и вели переговоры о покупке сельдей, муки, торговались, ударяли по рукам, из рук в руки переходили деньги. Никогда в жизни нельзя было себе представить более отталкивающего командного состава, чем тот, который мне пришлось наблюдать в эти двое суток переезда. Спутники мои в вагоне – два офицера-добровольца были единственно порядочными представителями военной касты деникинского вагона. Они не кутили, не торговали, жили исключительно на выдаваемое жалованье и вели полуголодный образ жизни. С болью в душе они жаловались мне на порядки, которые создавались в армии и выражали опасение, что с такой армией победа будет чудом. <…> Мне думается, что большая ошибка всех современных рассказов и воспоминаний о вражеском стане – это непременно часто притянутое за уши описание врагов непременно сплошь состоящими из негодяев. К сожалению, там были люди идейные, искренно заблуждающиеся, но они, к счастью, были очень редкими экземплярами и, вероятно, дорого поплатились и физически и морально за свою веру в торжество победы над большевиками»[321].

А в Краснодаре она отметила среди массы бедствующих беженцев только две относительно благоденствующие группы – военных и «сочувствующих» спекулянтов, наживавших громадные суммы на разных поставках для деникинской армии.

Но можно ли подозревать генерала Эрдели в том, что при случае он смог бы поучаствовать в расхищении казенных средств? Как злостный казнокрад, вероятно, нет. Он все же человек принципов. И кроме того, несколько отрывков из его «листков» немного проясняют его линию поведения в этом вопросе.

Во время Ледяного похода, уже во главе трех полков конницы, которую нужно обеспечивать фуражом, он, съезжая из казачьей хаты, забыл там свой бумажник с казенными деньгами, паспортом и подаренным Марой образком святого Сергея. Он послал офицера, и тот привез все, но до этого момента генерал сильно волновался: «Ты подумай, казенные деньги, паспорт и твой образок, с ума сойти можно» (17.04.1918)[322].