Генерал от машинерии

— Да. Вы спрашивали меня, не было ли тут вашего приятеля, а я вам сказала, что тут сидел хромой майор со шрамом на лице, который не мог быть вашим приятелем, потому что и в звании и возрастом много старше вас.

«Её зовут Серена», — вспомнил Кирилл.

А Серена продолжала тараторить:

— Сама не знаю почему, старшина, но я вас тогда обманула. Тут сидел вовсе не мужчина, а дама, а я так и не понимаю, почему я тогда вам…

— Стоп! — рявкнул Кирилл, обмирая.

— Ч-чего? — растерялась официантка, прижимая руки к груди.

— Подожди, Серена. Подожди… — У Кирилла перехватило дыхание, и он закашлялся. А откашлявшись, попросил виновато: — Извини, пожалуйста! Повтори ещё раз. Кто тут тогда сидел?

— Дама, говорю, сидела. Не знаю, почему я сказала вам про муж…

— А какая она из себя, эта дама? — спросил Кирилл, снова обмирая.

— Симпатичная такая блондинка, с большими голубыми глазами и очень красивым голосом. Вся в чёрном была, но одежда не траурная. Блузка, штаны «под кожу» и сапоги такие… такие… Я бы сама такие купила.

Мариэль!.. Неужели?

Кирилл схватил чашку кофе и залпом выпил её. Потом вскочил:

— Спасибо тебе, Серена! Большое спасибо, девочка! Ты даже не представляешь, как мне помогла.

Серена сложила руки на передничке и опять затараторила:

— Пожалуйста, старшина! Я уже на следующий день удивлялась, зачем обманула вас. Как затмение какое-то нашло… И я хотела было отыскать вас, но разве отыщешь? Я ведь даже имени вашего не знала. А и знала бы, так в справочной не дадут никаких справок. Секретность, я понимаю…

Она бы и ещё говорила и говорила, но Кирилл поднял руку:

— Извини, мне пора! — и был таков.

64

В особый отдел он прибыл за пятнадцать минут до назначенного времени. Предъявил охране персонкарту, проследовал к нужному кабинету, подождал, сидя на скамейке, возле двери.

Ровно в тринадцать часов его вызвали.

Следователем оказался немолодой прапор. Судя по всему, ещё совсем недавно он был самым обыкновенным безмундирником, служил под началом какого-нибудь районного прокурора и собирал доказательства вины сутенёров и наркоторговцев, но вот призвали человечка на военную службу и полетел он за три девять планет на Периферию, а дома остались мягкая сдобная булочка-супруга и двое недорослей, мечтающих о безбедной и беззаботной жизни…

Кирилл помотал головой. Что это он? С какой стати такие мысли? У прапора, может, и нет ни семьи ни дома, только служба на благо да двое детей от двух любовниц…

— Я бы хотел послушать вашу версию относительно случившегося, — сказал прапор. — Как вы думаете, почему рядовой Спиридонов напал на вас?

«Интересно, — подумал Кирилл, — сколько таких прапоров занимается такими спирями по всему Корпусу?»

Впрочем, это были пустые мысли, Кирилл отбросил их и принялся рассказывать свою версию.

В этой версии не было обрезка, безумно влюблённого в метёлку, которая врюхалась в другого обрезка, которому она почти до фомальгаута, но который не постеснялся вставить ей кол, воспользовавшись девичьими слабостями, обусловленными природными женскими инстинктами. В версии Кирилла присутствовали жестокие схватки с гос… с ксенами, постоянные потери боевых товарищей и нервный срыв одного из друзей, обусловленный тяжёлым ранением очередной боевой подруги, которая была своим парнем и прикрыла собой товарища, угодив в госпиталь со сломанным позвоночником.

Выслушав его, прапор мягко улыбнулся — наверное, именно так он улыбался воркованию своей сдобной булочки — и сказал:

— Старшина, мне, в общем-то, понятно ваше желание отвести удар от товарища, хотя причины этого желания мне понятны не совсем. На вашем месте любой бы воспользовался возможностью убрать с дороги соперника, пусть и неудачливого пока, но имеющего возможность перейти рано или поздно в разряд соперников удачливых.

Кирилл только пожал плечами.

— Не думаете ли вы, что я по этому делу вызвал вас первым? — продолжал прапор. — У меня уже имеется подробный рапорт прапорщика Малунова, и на основании этих показаний я могу сделать совершенно однозначный вывод, что причина правонарушения вовсе не в нервном срыве, обусловленном потерями в тяжёлых боях. Причина заключается в личном неприязненном отношении к вам со стороны рядового Спиридонова, а тут исходом должно быть вмешательство правоохранительных органов, а не медицины.

Судя по манере говорить, прапор был способен мыслить исключительно логически и был намерен настоять на своём, а потому от него вполне можно было ожидать ржавых пистонов, однако Кирилла это мало волновало.

Решение принято, и он от него не отступит.

— Я ведь могу допросить рядовую Заиченко, — сказал прапор, в упор глядя на Кирилла. — И когда я представлю ей перспективы дела, вашей подруге придётся выбирать.

«Кол тебе в дюзу! — подумал Кирилл. — Вот ещё не хватало, устраивать Ксанке твои допросы!»

Следователь, похоже, принимал решительность Кирилла за нерешительность, за неумение сделать выбор между ложным чувством товарищества и борьбой за дисциплину, чего бы она, эта борьба, не стоила.