Генерал Раевский

Внушительно стучали о булыжную мостовую башмаки, солдаты вытягивали затянутые в мундиры груди, старались показать бравую молодцеватость. Но Наполеон опытным глазом примечал, что шагавшие были далеко не теми солдатами, которые переходили Неман четыре месяца назад: и выправка не та, и строгость равнения отсутствовала, и сила духа утрачена.

За время пребывания в Москве армию словно подменили: её разъедал тлетворный микроб мародёрства, насилия, пьянства. Не проходило дня, чтобы не заседал суд и не выносил строгий приговор. Но, несмотря на это, грабежи и нарушения воинского порядка не прекращались...

   — Слава непобедимому императору!

   — Вива-ат!

Нет, Наполеон не чувствовал себя победителем. Он находился в положении незадачливого охотника, сумевшего вцепиться зверю в загривок, но не смеющего его прикончить. Пошёл уже второй месяц пребывания в Москве, но каждый день лишь усложнял положение.

Если бы заключить перемирие. Если бы добиться его... Любой ценой... Наполеон посылал русскому императору предложения, писал письма, но безрезультатно: ответ не приходил.

Узнав недавно о том, что какой-то русский офицер просит разрешения на выезд из Москвы, Наполеон приказал доставить того к нему.

   — Вы собираетесь покинуть Москву? — спросил он офицера.

   — Да, сударь, — отвечал тот так, словно пред ним был обычный смертный.

   — Вы получите пропуск, но с тем условием, что обещаете прежде быть в Петербурге.

   — Туда мне незачем ехать.

   — Но мне это нужно! — повысил голос Наполеон. — Мне, императору Франции! Надеюсь, вы понимаете, кто с вами говорит!

   — Конечно, сударь.

   — Так вот, представитесь Александру и передадите ему моё желание заключить с Россией мир. Если он желает мира, а он не может не желать его, то ему нужно только известить меня об этом. Мир будет немедленно заключён...

   — А если не пожелает?

   — Какой же он болван! — обратился Наполеон к Бертье. — Не ваше это дело!

   — Но такого обещания я дать вам не могу. У меня нет права на аудиенцию с царём, — возразил офицер.

   — Хорошо. Я не настаиваю на аудиенции. Я напишу письмо, и вы должны в Петербурге передать его по назначению. Это вас устраивает?

   — Это приемлемо, — согласился наконец офицер.

Через полчаса ему вручили пропуск и письмо Наполеона императору Александру. В письме Наполеон писал: «Простая записочка от Вас прежде или после последнего сражения остановила бы моё движение, и, чтобы угодить Вам, я пожертвовал бы выгодою вступить в Москву. Если Вы, Ваше величество, хотя отчасти сохраняете прежние ко мне чувства, то Вы благосклонно прочтёте это письмо».

Прошло немало времени, а ответа из Петербурга так и не поступило...

Всё это вспомнил Наполеон, проводя смотр своей армии.

А он между тем продолжался. Пехоту сменила кавалерия, наполнив воздух звонким цокотом копыт. Проходили в красочном одеянии гусары.

   — Слава императору!..

К Бертье обратился взволнованный офицер, он что-то сказал. Бертье поспешил к Наполеону.

   — Ваше величество, прошу выслушать.

Он доложил то, что поведал ему офицер.

   — Что-о? Мюрат ранен?

   — Не только это. Его войска отступили и понос ли большие потери. Оставили русским тридцать восемь орудий.

   — Бертье! Слушайте внимательно и немедленно доведите до войск мой приказ. Завтра мы выступаем, идём назад. Маршрут — через Калугу, и горе тому, кто встанет на моём пути.

В тот же день Наполеон имел разговор с Мортье, начальником Молодой гвардии.

   — Мы покидаем Москву, — сказал император. — А вы с гвардией остаётесь.

Лицо у невозмутимого маршала дрогнуло, и это не ускользнуло от Наполеона.

   — Вы с гвардией остаётесь, — повторил он. — И уйдёте из Москвы, когда её уничтожите. Сжечь магазины и склады, разрушить казармы. Захваченное в арсенале оружие привести в негодность. Кремль тоже разрушить. И уничтожить собор на площади...

   — Ваше величество... — хотел что-то спросить маршал, но Наполеон не дал ему говорить.

   — Взрывать, поджигать всё, что только можно. Чем больше нанесёте ущерба, тем лучше.

   — Я сделаю, как вы повелеваете, — обещал Мортье.

Полки Молодой гвардии, насчитывающей около десяти тысяч человек, располагались в Кремле и окрестностях. Собрав начальников, маршал передал приказ императора. На следующий день команды подрывников и поджигателей приступили к чёрному делу.

Вновь вспыхнули пожары, загремели по всему городу взрывы. Стучали заступы у Кремлёвской стены, где сооружались подкопы для мин. Катили бочки к храмам.

   — Что же вы делаете, проклятые? — возмущались горожане. — Есть ли у вас совесть?

Генерал Винценгероде, чей отряд прикрывал дорогу на Петербург, узнав об отходе французов из Москвы, приказал авангарду немедленно перейти в наступление. Авангард состоял из казачьих полков, и командовал им Иловайский 12-й.