Генерал Раевский

Николай осторожно раскрыл папку, в которой были сшитые листы мелованной бумаги. На переднем листе аккуратным каллиграфическим почерком было выведено: «1790 г. декабря 21. Рапорт А. В. Суворова Г. А. Потёмкину о взятии крепости Измаил с подробным изложением хода штурма».

Далее следовал многостраничный текст:

«Предварительно донёс я Вашей светлости, что крепость Измаильская храбростию порученного мне войска взята! Приступ был мужествен, неприятель многочислен, крепость к обороне способна, отпор был сильный, и отчаянная оборона обратилась на гибель в совершенное сокрушение неприятеля.

Здесь подношу Вашей светлости о всех обстоятельствах сей знаменитой победы донесение, взяв с самого вступления начальства моего над войсками, от Вашей светлости мне порученными».

Дальше Суворов излагал события, произошедшие с начала его приезда к Измаилу, положение, занимаемое подчинёнными ему войсками, факт отправления 7 декабря письма Потёмкина к измаильскому сераскеру с требованием сдачи крепости. Ответ был отрицательным, и тогда к турецкому командующему был направлен российский офицер, чтобы объявить, что пощады не будет.

Суворов собрал генералитет, чтобы каждый высказал своё мнение. Всё единогласно высказались за штурм крепости. Суворов объявил диспозицию.

Штурм Измаила был изложен весьма подробно. Николай с интересом читал те места, где упоминались знакомые ему лица. Так, был назван начальник правого крыла штурмующих войск генерал-поручик и кавалер Потёмкин. Это был племянник светлейшего князя. Тот сам назначил родственника на эту ответственную должность с уверенностью, что он добьётся успеха.

Левым крылом штурмующих командовал генерал-поручик и кавалер Самойлов. Он доводился Раевскому родным дядей. Екатерина Николаевна — мать Николая — была сестрой графа Александра Николаевича Самойлова.

Об их командовании Суворов писал:

«Принося Вашей светлости с одержанием столь знаменитой победы поздравления и благодарность за поручение мне столь знаменитого подвига, почитаю себе прямым долгом засвидетельствовать твёрдость и мужество начальников и беспредельное усердие и храбрость всех чинов и ходатайствовать Вашего благоволения в покровительстве и воздаянии сотрудникам и товарищам моим господам генерал-поручикам и кавалерам Потёмкину и Самойлову…»

Отмечались также генералы Дерибас, Голенищев-Кутузов, Безбородко, казачьи начальники Орлов и Платов, полковник Гудович.

Нашлось место и для похвалы её императорского величества флигель-адъютанту Валериану Зубову. Его брат в то время был фаворитом Екатерины.

О Валериане Зубове в рапорте говорилось: «Храбрый полковник, невзирая на безмерную крутизну вала, на жарчайший огонь неприятеля и его упорство, мужественно атаковал и, дав пример твёрдости другим, взлез на вал, опрокинул неприятеля на штыках и овладел позицией».

В строчках рапорта Раевский уловил чужую угодливость и не ошибся.

Направляя на Украину, к Потёмкину, своего любимца «резвушу Валериана», Екатерина сопроводила его письмом. В нём она писала:

«Флигель-адъютанта моего Валериана Александровича Зубова прошу жаловать и любить, как молодого человека, наполненного охотой к службе и доброй волею… Он же едет к тебе с тем, чтобы действительно служить и быть употреблённым, куда изволишь; с таковой диспозицией, я надеюсь, ты его не оставишь праздно; сии молодые люди в самом лучшем расположении и притом добросердечны и честны, и нельзя их не любить и за них не интересоваться. Я надеюсь, что мне в слово не выдашь».

Григорий Потёмкин не посмел ослушаться Екатерину-императрицу и принял под своё крыло юного баловня судьбы, который взял разбег для высокого взлёта. За подвиги в штурме Измаила он был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени.