Генерал Раевский

Главнокомандующий граф Беннигсен помнил Раевского по походу в Персию, где молодой полковник служил в бригаде, которой командовал граф. Раевский оставил о себе добрую память как храбрый офицер.

— Его надобно направить в авангард Багратиона. Такой генерал очень нужен Петру Ивановичу, — сказал Беннигсен.

Багратион встретил Раевского как старого знакомого по Екатеринославской армии Потёмкина, действовавшей в Новороссии.

В егерской бригаде, которую вручили Николаю Николаевичу, имелось три егерских полка: 5-й — полковника Вуича, 20-й — полковника Бистрома и 25-й — полковника Гочеля. Все командиры не уступали друг другу в храбрости, новый командир егерской бригады высказывал одобрение каждому.

К самому командиру солдаты поначалу приглядывались, не видя его ещё в бою, но вскоре прониклись к нему уважением.

Тогда бригада стояла близ небольшого аккуратного городка Прейсиш-Эйлау, где недавно происходила грозная схватка с корпусами Наполеона. В двухдневном сражении каждая из двух армий — французская и русская — понесла потери почти в тридцать тысяч человек.

Вскоре после вступления в должность Николаю Николаевичу сообщили, что один из командиров батальона бригады отбил из чужого транспорта пять возов с хлебом, чтобы накормить солдат. Дело дошло до командующего генерала Беннигсена, и он приказал судить офицера.

Разобравшись в деле, Раевский добился встречи с командующим. Тот терпеливо выслушал его доводы.

— Я удивлён, что вы находите возможным вступаться за мародёров, разлагающих наши доблестные войска, — заметил Беннигсен.

— Пойти на этот шаг солдат заставили обстоятельства.

— Обстоятельства? Какие же?

— Отсутствие во многих частях авангарда продовольствия.

— Были перебои с доставкой, но хлеб получали всегда. И вчера его доставили в полки в достаточном количестве. Разве вы не получили?

— Получили… впервые за две недели. К тому же хлеб выпекли из овса и чечевицы.

Голос подал находившийся в кабинете Беннигсена английский посол Вильсон:

— Даже если это так, солдат должен терпеть. Русский солдат известен своей неприхотливостью.

Раевский едва сдержал себя, но всё же ответил:

— Я говорю с командующим русской армией. О качестве русского солдата не вам, сударь, судить. Русский солдат более английского нуждается в питании.

— Послушайте меня, генерал Раевский, — произнёс Беннигсен. — Я прикажу пересмотреть дело вашего офицера. И мы улучшим снабжение солдат авангардных частей.

Об этом разговоре узнали не только офицеры, но и солдаты.

— Достойный генерал! — оценили они своего начальника.

В свою очередь генерал Беннигсен, признавая оценку деятельности генерала Раевского, какую дал его непосредственный начальник князь Багратион, записал: «Н. Н. Раевский в сражении неустрашим, 24 мая особенно отличился, когда неприятеля, покушавшегося взять наш правый фланг, выгнал из леса и, твёрдое заняв положение, удерживался и после того при атаке на все пункты неприятельской линии сбил его фланг и понудил к ретираде».

А неприятелем были французские войска из корпуса отменного маршала Нея!

Позже, упоминая то сражение, руководители русской армии отмечали, что Раевский вёл егерский бой согласно своим боевым правилам — бросался на неприятеля «пылко» в штыки, перестрелкой не занимался и действительно «всегда имел сильный резерв, вводя полки в бой постепенно, что давало ему возможность не только выбивать неприятельскую пехоту в несоразмерном количестве, но и удерживать превосходного неприятеля, а потом нанести решительный удар, способствуя прогнанию неприятеля».

За бой при Альткирхе, происходивший 25 мая 1807 года, Николай Раевский был награждён орденом Святого Владимира 3-й степени и удостоен высочайшего рескрипта. В нём указывалось:

«Господин генерал-майор Раевский.