Генерал Раевский

— К нашим краям летят, — поглядел на птиц из-под ладони Полосухин. — Через неделю-другую над Доном пролетят.

— Пролетят, — согласился генерал.

Они миновали Спасское, по мосту перебрались на левый берег Нары и взяли направление к видневшемуся вдали перелеску. Их встретил сотник Урюпинский, бородатый, с быстрыми глазами. Сам он был с Хопра и фамилию носил по названию родной станицы Урюпинской.

— На аванпостах тихо, и никаких происшествиев не случилось, — держа ладонь у папахи, доложил он.

В сторожевом охранении было создано три линии. В передовой дозорные попарно дежурили в течение суток. В версте от первой линии была вторая. Там также несли круглосуточное дежурство. А в третьей линии располагались резервные подразделения.

— Неужто за сутки так ничего и не было? — усомнился генерал. — А что неприятель?

— А он далече. Видать, сидит и боится сблизиться. Это уж точно. Вчера мы с Тимохой Токмаковым углубились в лес до самого Хоросина-села, ни души не повстречали.

— Кто разрешил? Почему проявили самоуправство? — нахмурил брови генерал.

— Виноват. Извините за необдуманность. Хотел только дойти до леса, поглядеть хранцуза поближе, да потом азарт захватил: дай, думаю, выясню, где хранцуз нечистый скрывается.

— И где же он?

— Так мы его не видели! Рыскали-рыскали по лесу и даже к опушке подбирались — нигде нет!

— Ну-ка, ну-ка, — возбудился генерал и полез в сумку за бумагой с вычерченным на ней расположением аванпостов и неприятельских частей. — Покажи-ка, сотник, как ехали, где были.

Урюпинский, столкнув со лба папаху, склонился над планом и засопел: в таких делах он был не очень горазд.

— Вначале, значица, мы выехали отсель и потрусили вот сюды, — ткнул он пальцем в угол обозначенного на бумаге леса. — А оттель пошли лесом в сторону хранца. Ехали версты две, а может и более. Хоросино-село правей нас и чуток позади оказалось. Тут мы повстречали девчонок малых, те бродили по грибы, с лукошками. Я их, значица, расспросил о том о сём, поинтересовался насчёт хранца. Заходили, гутарят, а сейчас в селе никого. Тогда решили ехать мы через лес, на опушку, авось там его найдём…

— Доехали до опушки?

— Не-е. Не стали испытывать судьбу, поехали назад. Так никого и не повстречали.

Генерал, уставившись в план, о чём-то размышлял. Потом перевёл взгляд на лес, всмотрелся в холмистую равнину.

— Послушай, сотник, а если сейчас поедем, проведёшь по тем местам?

— Где был вчера? А то как же!

— Тогда мигом собирайся, поедем. И дозорного с собой бери.

— Токмакова? Он дежурит, но я подмену вышлю. А ещё надобно с десяток прихватить. Не дай Бог, на хранца наскочим.

— Хорошо, давай команду на сбор.

— Сей момент… А бережёного Бог бережёт.

Вскоре прибыл в полной форме шустрый Токмаков, за ним восемь верховых гвардейцев во главе с урядником Бутовым.

— Поехали! — скомандовал генерал, и все направились к лесу.

Возвратились они к вечеру, уставшие, голодные, возбуждённые от удачно проведённой разведки. Проехав по вчерашнему маршруту, они не встретили ни одного француза, хотя до неприятельского расположения оставалось не более полуверсты. Не иначе как французы боялись заходить в лес. Поблагодарив подчинённых за службу, генерал поспешил в Леташевку, где находилась квартира главнокомандующего Кутузова.

Первого, кого Василий Васильевич встретил в селе, был полковник Толь. Едва он повёл рассказ о поездке, как полковник насторожился.

— Продолжайте, граф, это очень интересно. — Он развернул карту и стал следить по ней, отмечая карандашом путь, который проделал Орлов-Денисов. — И ни одного французского разъезда не повстречали? И какие на сей счёт ваши соображения?

— Надобно учинить диверсию против неприятельского фланга, воспользоваться оплошностью врага и внезапно напасть на него. Непременно добьёмся виктории. Поручите мне это дело и дайте полков поболее, пять, а может, и шесть. Их сейчас вон сколько с Дона прибыло! Целых двадцать шесть! Матвей Иванович Платов определённо сие дело одобрит.

Толь молча слушал, покусывая губу, думал своё.

— Резон есть, только у Мюрата сила немалая: до тридцати тысяч на позиции да артиллерии сколько! — наконец сказал он. — Тут нужен основательный удар, а для этого и силы значительные. Нужно доложить главнокомандующему. Полагаю, Михаил Илларионович замысел одобрит.

Подошёл начальник главного штаба генерал Беннигсен. С утра, после того как он прочитал адресованное ему письмо самого императора, генерал был не в духе. Александр объявил ему из Петербурга строгий выговор за то, что он посмел встретиться на передовых позициях с Мюратом и вступить с ним в переговоры. Разговор не выходил за пределы личных отношений, однако Мюрат был врагом, и русский генерал не должен был терять своего достоинства.

Увидев Орлова-Денисова, Беннигсен вскинул бровь.

— С чем прибыли, граф? Как будто у нас к вам не было дела.

— Генерал только что вернулся из разведки, привёз новости чрезвычайной важности, — ответил за него Толь и не без умысла добавил: — Мы как раз собирались доложить вам о них.

— Новости? Что-нибудь важное?

— Совершенно верно. Прошу выслушать.