Генерал Самсонов

Крымов пошел на пункт связи, где телефонисты разворачивали полевую станцию. Там был Мачуговский. Полковник написал телеграмму, а штаб первого корпуса и попросил Мачуговского, как только придет искровая команда, сразу отправить ее.

— Шифровать надо? — спросил Мачуговский.

— Не надо. Неужели они способны узнать, что в эту минуту мы посылаем радио?

— Все-таки предосторожность… Я, честно говоря, не представляю, как это передается по воздуху? — Мачуговский взял полковника под руку. — Дайте выйдем, мне надо с вами поговорить.

Вышли в коридор.

— Умоляю вас! — шепотом воскликнул Мачуговский. — Нет больше сил! Так и скажите Александру Васильевичу. На любую должность согласен. Куда угодно, лишь бы не с этим!

— Я передам, — ответил Крымов.

— Боже мой, — подумал он, выходя из дома. — До чего довел человека…

На улице уже все было армейское. Не найдя ничего похожего на коновязь, казаки привязали лошадей прямо к липам, насорили сеном и овсом. Лошади поливали каменные плиты журчащими струями.

В автомобиле сидел один шофер, вестового не было. Крымов залез на сиденье, вытянул ноги и закрыл глаза.

— Что тут делается? — спросил он.

— Степан побежал хлебца добыть. Говорит, пока штабные расчухаются, можно пошарпать немца.

— А еще?

— Больше ничего. Ночуем здесь?

— Найдем, где ночевать, не переживай. Сейчас поедем город смотреть.

— Степан! — вдруг крикнул шофер и щелкнул дверцами. Крымов открыл глаза — к машине бежал вестовой с белым свертком, а за ним — казачий офицер, придерживая шашку. Полковник тоже отворил дверцы со своей стороны.

Вестовой подбежал, сунул сверток шоферу и повернулся к казаку. Тот поглядел на Крымова, нагло улыбнулся, пожав плечами: мол, не успел догнать, ваша взяла.

— Садись, — бросил вестовому Крымов. — Поехали.

Тронулись. Степан раскрыл дорожный погребец и, рассказывая, как раздобыл ковригу, через минуту дал Крымову ломоть свежего хлеба с куском окорока.

— Теперь пора и закусить, — заметил он, как будто знал, что полковник решил не обедать с генералом. — Им бы только командовать!

— Кому командовать? — строго спросил Крымов, готовый одернуть вестового.

— Да казакам, кому же еще! — слукавил Степан.

— Так я тебе и поверил, — сказал полковник. — Ах, как пахнет, черт возьми!.. Прощаются все твои грехи.

Наконец-то он мог поесть!

Шофер даже оглянулся, чтобы посмотреть, как полковник жует бутерброд.

— На дорогу гляди! — весело рыкнул Степан.

Автомобиль доехал до высокой стены замка, зеленевшей снизу пятном мха, повернул в узкую улицу. Мелькнула вывеска госпиталя, две простыни с красными крестами свисали из окон. Вскоре Крымов увидел впереди солдата, который стоял на плечах другого солдата и заносил ногу на подоконник.

— Тоже хлебца захотелось, — заметил шофер.

Автомобиль остановился прямо под окном. Но солдат уже соскочил с подоконника в глубь квартиры, а его товарищ, оставшийся внизу, встрепенулся и вытянулся, таращась на Крымова.

— Позови его, — велел полковник. — Живо!

Под ногами хрустнули стеклянные осколки.

— Эй! — пискнул солдат, потом громко заорал: — Эй, Байков! Вылазь!

— Чего? — отозвался голос. — Погоди.

— Вылазь, Байков! — заорал солдат. — Тут господин полковник!

— Пошел ты со своим полковником…

Солдат повернулся к Крымову и, продолжая таращить круглые дураковатые глаза Иванушки-дурачка, доложил:

— Не вылазить, ваше высокопревосходительство… Я пойду, мне пора.

— Стой, — Крымов велел Степану взять одну из прислоненных к оштукатуренной синеватой стене винтовок и выстрелить вверх.

Вестовой выстрелил, передернул затвор, и гильза запрыгала по брусчатке.

— Байков, они осерчали! — закричал солдат.

Наконец этот непокорный Байков высунулся по грудь и свесил наружу для обозрения толстую темно — красную колбасу, перевитую тонкими веревочками.

— Кидай сюда! — крикнул Степан и прислонил винтовку к стене.

Байков посмотрел на Крымова, чуть покачал головой, точно удивляясь, откуда здесь взялся автомобиль с полковником, и ни страха, ни уважения к офицеру не было на его курносом плутовском лице.

Крымов жестом приказал: немедленно слезай!

Байков улыбнулся и бросил вестовому колбасу. Она ударилась о вытянутые руки Степана, скользнула у него по груди и плюхнулась на камни.

— Не сметь! — сказал Крымов, глядя на вестового.

Степан замер.

— Немедленно слазь! — размеренно произнес полковник с холодным выражением командирского гнева.

Байков посмотрел на плиты, питом, оглянувшись вправо и влево, сел на подоконник, повернулся и стал сползать, елозя носками сапог по стене, повисел на руках и спрыгнул.

Перед Крымовым стоял маленький, плотный человек с тупым лицом, как бы говорившим, что я, мол, забитый нижний чин, виноват во всем и уповаю на милость господина полковника.

Но Крымов прекрасно понимал цену этому.

— Какого полка?

— Двадцать девятого пехотного Черниговского полка третьей роты рядовой Байков, ваше высокопревосходительство!

— Ты, Байков, знаешь, что тебе за грабеж положен полевой суд?

— Никак нет, ваше высокопревосходительство. Я не грабил. Немец сам все бросает.

— Ступай в полк, доложи дежурному офицеру, что тебя задержал за грабеж полковник Крымов. Ясно?