Генерал Скала и ученица

И тогда я была не в ночной сорочке, как сейчас, а в тренировочной одежде. И кто меня переодел?

— Проснулась! — обрадованно запищала Мири. Я резко села в кровати. — Хани, ты есть хочешь, да? А то горничные говорят, что ты ночью бродила по гостиной и всю выпечку из блюдца съела. Тебя еле поймали. Ты срочно порывалась найти кухню и требовала мяса. Размахивала какой-то книгой и бормотала, что тебе нужны силы для второго тура.

Смутные воспоминания начали всплывать у меня в голове.

— Я уже была в сорочке, — пробормотала я, потирая ладонью лоб.

— Да, тебя как принесли, так Иванка сразу и переодела, — сообщила Анифа, подхватывая меня под локоток и помогая встать.

Мир немного подкруживался и качался, не помогая мне стоять ровно. Широкие доски пола неприятно морозили ступни, хотя я точно знала, что в спальне не холодно. Кажется, я довела себя до истощения. Может быть время зажечь звезду?

А что? Открою ее без всякой сторонней помощи, вот только разозлиться надо, энергию по каналам протащить.

— Что-нибудь плохое было? — мрачно спросила я, усаживаясь на подушки, рядом со столиком, уставленным едой. — А то я уже боюсь оставлять вас одних.

— С нами все отлично, — бодро отрапортовала Анифа, пододвигая ко мне тарелку и вкладывая ложку в руку. — Только ортонианцы нас чуть-чуть преследовали вчера, мы забыли тебе сказать… Ты ешь-ешь… Они жадные оба, им не нравится, что Правительница Сульмира оставляла себе все надыки.

Сульмира? Кто это? И где ее ухитрились встретить сестры? Я моргнула, пытаясь сфокусироваться на содержимом ложки. Вроде бы каша. И пахнет так вкусно, что в грудине закололо.

— Может у них женщин мало, — заметила Мириам, подсаживаясь с другой стороны и протягивая пальцы к сладким булочкам на блюдце. Анифа покашляла, и Мири нехотя убрала руку. Удивительно, еще месяц назад сестренка даже не подумала бы среагировать. Она с детства любила выпечку с карамелью и способна была развернуть маленькую победоносную войну с любым, кто встанет между ней и плюшками. — Вон они как за нами бегали по всему дворцовому парку. И надык прислали.

— Надык не их, а принца. Хочет лицо Ханино увидеть. А послы просто бегали. Как тот, с волосами цвета крови, который за Хани следил и в город за ней поехал.

Я сосредоточенно жевала и надеялась, что скоро туман в моей голове прояснится и я все-таки услышу разумную речь.

— А цветы? — с интересом спросила Анифа.

— Цветы принесли неясно от кого, — весомо ответила Мириам, не сводя напряженного взгляда с булочек. Вздохнув, я пододвинула к ней тарелку, и сестра мгновенно ухватила самую румяную, с оранжево-золотистым поджаренным боком. — И непонятно — кому из нас, — довольно забормотала она, прожевывая сладкий кусочек. — Матушка говорила, что мы красавицы и самые завидные невесты, скоро будем от женихов прятаться. Вот… сбывается.

Я потянула носом воздух, и поняла, что именно меня смущало все утро. К запаху пищи все это время примешивался терпкий аромат.

Повернув голову, я увидела в проеме полуоткрытой двери в гостиную кадки с цветами. Много кадок. Столько, что из спальни не рассмотреть где они заканчивались. А в них горели румийские розы, именно «горели» из-за своего редкого окраса. Темной основы и желто-оранжевых сполохов по лепесткам. Настоящий огонь, а не цветок.

Нет, не может быть он… Скала совершенно не похож на слащавого ухажера. Иначе бы я решила, что мои слова насчет «мало огня» приняли близко к сердцу.

— А к-хто принес? — очень трудно говорить и есть одновременно, но если очень хочется, то при должном упорстве можно все на свете. Это говорил мой папа, Упрямец Хельвин, когда пытался найти редкое южное растение или пригласить давно сгинувшего в трактирной драке знаменитого глотателя шпаг. Вместо последнего на Проводы зимы приехал его сын, с таким же остроносым хитрым лицом и необычайным аппетитом на железо. Так что по мнению отца, разницы никакой не было, отчего желание можно считать исполненным.

— Доставщики приходили, — пробормотала Анифа, доставая свою крошечную тетрадку и аккуратно умещая ее на краешке столика. — Целая толпа набежала. Кадки даже в коридоре стоят, к нам уже все соседские горничные заглянули. Интересовались чья свадьба. Я им сказала, что это мы вчера договорились о надыке, старинном южном обычае. Когда девушку одаривают, чтобы посмотреть ее улыбку.

— О-о-о, — сказала я. — И чью улыбку хотят увидеть — твою или Мириам?

— А почему только наши? Твою тоже сто лет никто не видел, — сказала Мири, уже проглотившая лакомство и теперь довольно жмурящаяся. — Лицо может и открыто, но такое холодное и сосредоточенное, словно прицеливаешься. Хотя некоторым мужчинам это нравится. Вон за тобой же следил какой-то громила. Волосы у него были странные, как темная кровь.

— А, знаю. Это Палач из Балинштоков, он мне после турнира следящего Червя подсадил.

Первый голод уже прошел, и можно было, вытерев руки салфеткой, прилечь на подушки. Обычно я не люблю на них валяться, но сейчас тело гудело, голову подкруживало, так что лучше не дергать судьбу за усы.