«Генерал Сорви-Голова». «Попаданец» против Британской Империи

По странной прихоти судьбы востребованными оказались не коммерческие способности Лопатина и уж точно не мои «глубокие» познания в сфере просвещения. Свято уверен, что, вызубрив институтский курс литературы девятнадцатого века, знаком дай бог чтоб с третьей частью современного книжного раздолья, потому как об иных популярных нынче авторах не слышал вовсе. А вот умение петь из личной отдушины превратилось в «достояние республики», то есть команды «Одиссея».

Все началось крайне банально: кок – дородный дядька со странным именем Галактион, должным образом проинструктированный старпомом, поначалу ничего более серьезного, чем мытье посуды и чистка картошки, мне не поручал. Опасался. Кого и чего – не знаю, ведь как каждый нормальный холостяк, не имеющий перспективы обзавестись второй половинкой, я достаточно сносно умею готовить. По крайней мере, не хуже кока. Наш многомудрый жрец кастрюли и половника, пару лет как сменивший на этом посту японца (сочувствую я прежнему экипажу, ох, как сочувствую), даже рецепт винегрета не знал, про всякие там греческие салаты и прочие оливье даже не заикаюсь. Теперь, когда я его просветил, он все это готовит, но так то ж – теперь… А тогда он меня в основном как чернорабочего использовал. А что делать человеку перед громадной бадьей картошки и прочих овощей, чтоб от тоски не загнуться? Правильно – петь. Я и запел. В тот день команда питалась подгоревшей кашей, потому как Галактион заслушался и про свои обязанности позабыл. Начисто. А на следующий день Егорка Летов, капитанский вестовой, получил выговор, так как, пробегая мимо камбуза во время очередной моей арии, застыл как вкопанный и торчал как пришитый, пока я не замолк, а это как бы не полчаса. В результате стармех явился к капитану с очень большим опозданием. Тем же вечером Летов на пару с Галактионом затащили меня на бак, где по ночам свободная смена на посиделки собиралась. Поначалу на меня никто внимания не обратил, ну пришел и пришел, сиди и не мешай. И тут меня закусило.

Да, я не такой сильный, как большинство матросов, да, я почти ничего не умею, и меня вполне обоснованно считают белоручкой, но все это не значит, что я совсем пустое место! Опыт выступлений перед какой-никакой аудиторией у меня есть, и я запел лермонтовский «Воздушный Корабль». Так я не старался даже на предпоследнем нашем бардовском конкурсе, когда выиграл чуть ли не единственный в своей жизни приз. Потому что я нутром чувствовал: здесь на кону стоит гораздо больше, чем право обладать хрустальной фиговиной, здесь я до душ людских пытаюсь достучаться, пусть и с корыстным умыслом. Достучался.

Гомон, перепалка и беззлобные подначки стихли уже на втором куплете, и «Очи черные» я пел уже в благожелательной тишине, а после «Не для меня придет весна» вообще отпускать не хотели. Да я и сам уже уходить не хотел, расчувствовался от внимания. До тех пор, пока на бак, в сопровождении судового балагура Фильки Потапова, не пожаловал Ховрин. Тут у меня голосок-то и перехватило. Пока господин боцман устраивался поудобней да выяснял, что происходит, я с горем пополам совладал с собой и выдал «Гори, гори моя звезда». Примерно на середине песни Потапов начал высказываться в своей язвительной манере, что барские романсы расейскому матросу без надобности, но вдруг схлопотал от Ховрина в ухо и замолк. А Кузьмич обратился ко мне по имени (первый раз за все время!) и попросил продолжать. Очень вежливо попросил. Просьбу боцмана я уважил и пел, покуда сил хватило, то есть до второй склянки. А когда я поплелся в кубрик, Ховрин (опять же вежливо!) попросил, чтобы я и завтра ночью на баке спел.

Той ночью я так и не смог уснуть, все думал и думал: а может, мой провал то ли в прошлое, то ли в параллельный мир нужен не кому-то и для чего-то, а в первую очередь для меня самого? Ведь сегодня я едва ли не в первый раз за последние годы почувствовал себя нужным не только самому себе, но и еще кому-то? И что физическая сила отнюдь не самая важная в мире вещь. Пресловутая сила духа куда как важнее будет. Есть. Вот только есть ли она у меня, эта сила? Наверное, да, только я пока сам еще не нашел, где лежат ее истоки и как ими пользоваться, но разберусь обязательно.

Видимо, всенощные размышления пошли на пользу, и когда через неделю во время очередного моего «концерта» черти принесли на бак Политковского, я даже глазом не моргнул. И вот закономерный итог: мое имя в списке увольняемых на берег в Порт-Саиде. Дато в списке нет, а я есть. Занятно. Ну что ж, надеюсь, «заграничное турне» будет познавательно. Хотя чего гадать, завтра посмотрим.

Книжки и фильмы не врут. По крайней мере, те, где визит в таверну в чужом порту заканчивается для моряков дракой. Проверено на личном опыте.

А начиналось все вполне пристойно. Когда я скучал в одиночестве на пирсе, Корено предложил составить компанию в посещении местного питейного заведения. С ним и еще тремя ребятами с нашего парохода. Я согласился.