Генерал В. А. Сухомлинов. Военный министр эпохи Великой войны

«Душка, пожалуйста, скажи насчет Сухомлинова, чтобы ему разрешили проживать у себя на дому: доктора боятся, что он сойдет с ума, если его еще будут долго держать взаперти; сделай это доброе дело по собственной сердечной инициативе».

22 сентября 1916 г.

«…наш Друг сказал: ген. Сухомлинова надо выпустить, чтобы он не умер в темнице, а то неладно будет. У меня есть для тебя прошение от м-м Сухомлиновой. Хочешь ли ты, чтобы я тебе его послала, он уже шесть месяцев сидит в тюрьме, это достаточное наказание – (так как он не шпион) за все то злое, что он сделал – он стар, разрушен и долго не проживет. Было бы ужасно, если бы он умер в тюрьме. Прикажи его взять и тщательно сторожить в его собственном доме без всякого шума, пожалуйста, моя птичка».

26 сентября 1916 г.

«[министр внутренних дел] Протопопов просил разрешения повидать тебя – не скажешь ли ты ему, чтобы он выпустил Сухомлинова. Он говорит, что, понятно, это можно сейчас же сделать, он скажет министру юстиции записать это, чтобы напомнить тебе, когда он тебя увидит.»

27 сентября 1916 г.

«Душка, ты завтра примешь нового министра внутренних дел. Поговори с ним насчет Сухомлинова, он найдет способ это сделать – иначе старик умрет в тюрьме, и мы никогда этого себе не простим»⁷⁰⁵.

Наконец 12 октября 1916 г. было официально объявлено, что в соответствии с желанием императора в 7 часов 45 минут вечера вчерашнего дня генерал В.А. Сухомлинов был освобожден комендантом крепости и переведен под домашний арест в свою квартиру.

Указанная переписка дает нам представление о той «схеме», которая помогла освободить опального министра из крепости: Е.В. Сухомлинова – Г.Е. Распутин – А.А. Вырубова – императрица Александра Федоровна – император Николай II. Переход императрицы в лагерь сторонников Сухомлинова произошел благодаря вмешательству Распутина. Его же превращение из врага бывшего министра в заступника было, в свою очередь, обеспечено Екатериной Викторовной, которая, находясь в безвыходном положении, обратилась к придворному «старцу».

В стенографических записях показаний различных лиц, допрошенных в 1917 г. Чрезвычайной следственной комиссией, воспроизведен протокол допроса князя Андронникова. Он передавал распространившиеся в 1916 г. слухи о содействии Распутина и Вырубовой в освобождении генерала Сухомлинова и о получении от госпожи Сухомлиновой крупного денежного подношения Распутину, а Вырубовой – крупной суммы на лазареты⁷⁰⁶. Отметим, что вопреки распространенному мнению сам В.А. Сухомлинов ни во время своей деятельности на посту военного министра, ни после своей отставки не поддерживал никаких личных отношений с такой одиозной фигурой, как Григорий Распутин. Тот же князь Андронников (пусть и не самый надежный свидетель) утверждал, что Распутин, которого Сухомлинов как-то обозвал «скотиной», был настроен решительно против последнего: «Распутин имел обыкновение лазить вообще к министрам, писать записки со всякими просьбами. Сухомлинов его не пускал к себе, относился к нему отрицательно и приказал его не принимать. Это до него дошло. Он решил Сухомлинову за это мстить… Он с Сухомлиновым никогда ни в каких сношениях не был, он мне это говорил. Потом с г-жой Сухомлиновой он сошелся очень близко, но с ним, с Сухомлиновым, никаких отношений не было»⁷⁰⁷.

Будучи тонким психологом и зная характер императора, военный министр по отношению к «посконному старцу» придерживался скорее нейтральной политики. Протопресвитер Русской армии и флота о. Г.И. Шавельский по этому поводу вспоминал: «После одного из докладов в конце мая (1914 г.) я завел речь о Распутине и о страшных последствиях, к которым может привести распутинщина. Сухомлинов слушал вяло, неохотно, раз-два поддакнул. Когда я попросил его повлиять на Государя, чтобы последний устранил Распутина, Сухомлинов буркнул что-то неопределенное и быстро перевел разговор на другую тему. Теперь я отлично понимаю Сухомлинова: он тогда лучше меня ориентировался в обстановке и считал для дела бесплодным, а для себя лично опасным предпринимать какие-либо шаги против Распутина»⁷⁰⁸.

* * *

Освобождение Сухомлинова распалило и без того натянутые отношения между IV Государственной думой и самодержавием. 1 ноября с трибуны на всю страну прозвучало выступление видного деятеля кадетской партии П.Н. Милюкова, рефреном которого звучал вопрос: «Что это, глупость или измена?»