Генерал В. А. Сухомлинов. Военный министр эпохи Великой войны

Во-вторых, судебный процесс укрепил бы образ Временного правительства как власти закона, уважающей права обвиняемых и предоставляющей им возможность должного процессуального разбирательства – по контрасту с административным произволом и закрытостью, которые были столь часто характерны для решения политических дел при самодержавии⁷³². Председатель ЧСК утверждал, что «старый режим и старый строй не мог себе представить министра на скамье подсудимых. В высшей степени интересные в этом отношении документы попали к нам в связи с делом Сухомлинова. Я уже несколько раз через представителей печати высказывал мое глубокое убеждение и радость по поводу того, что дело Сухомлинова пойдет еще этим летом, дело, которое, при существовании старого режима, никогда бы не увидело света. <…> И вот теперь, когда изменились условия, когда мы ставим целую серию процессов министров, мы должны позаботиться о том, чтобы их обвинение стояло на прочной базе»⁷³³.

Наконец, в-третьих, сам Керенский, сохранивший к этому времени пост военного министра и ставший одновременно премьером, несомненно, рассчитывал использовать это судебное действо для повышения своего рейтинга и статуса своего правительства. Как видим, изначально все мотивы этого суда имели политическую, нежели юридическую подоплеку.

Для предстоящего суда было решено выделить просторный концертный зал петроградского Дома армии и флота. В правительстве не возникало сомнений, что данный процесс привлечет массу зрителей, которых обычный зал судебных заседаний просто не сможет вместить. Судьи, присяжные заседатели, прокурор, защитники и подсудимые размещались на сцене, а зрители, как и положено, в самом зале.

В нашу задачу не входит всестороннее и доскональное рассмотрение самого судебного процесса по делу супругов Сухомлиновых, тем более что это уже сделано, например, в объективных исторических исследованиях историков Уильяма Фуллера и Александра Тарсаидзе (в меньшей степени). Дабы не повторяться, всех интересующихся отсылаем к этим работам, здесь же отметим наиболее интересующие и важные для нас моменты.

Дело рассматривалось судом присяжных в присутствии судей апелляционного суда – сенаторов и юристов Уголовного кассационного департамента Сената с 10 августа по 12 сентября 1917 г. За это время в суд было вызвано более сотни свидетелей (по списку их было двести пятьдесят). Газеты отмечали «эпидемическую неявку» этих лиц, успевших заболеть «всеми человеческими болезнями»⁷³⁴. Из высшего генералитета здесь побывали: Янушкевич, Поливанов, Вернандер, Иванов, Данилов, Алексеев, Величко, Кузьмин-Караваев, Маниковский и, конечно же, великий князь Сергей Михайлович. Из министров показания давали старый ненавистник Сухомлинова – граф Коковцов и бывший морской министр адмирал Григорович; бывший министр торговли и промышленности Тимашев, экс-министр внутренних дел Макаров. А также другие не менее известные политические противники Владимира Александровича в лице Родзянко, Савича, Гучкова и Милюкова.

Свидетельства этой вереницы разноплановых лиц противоречили одно другому. Защита Сухомлиновых сравнивала показания всех свидетелей с «мозаикой». «Если на нее посмотреть издали, то это укладывается в одно целое и ясно видно, что ничего преступного нет и быть не может»⁷³⁵. Более того, показания большого числа свидетелей были явно дискредитированы своей предвзятостью или стремлением к самооправданию. К примеру, генерал Величко, возглавляя армейский комитет, в ведении которого находились крепости, так и не простил Сухомлинову роспуска этого органа и своего увольнения. Свидетелям из артиллерийского ведомства необходимо было переложить вину за нехватку снарядов на Сухомлинова, чтобы отвести подозрение от своего учреждения. Аналогичным образом представители военной контрразведки и полиции, обвинявшие Сухомлинова в том, что тот пригрел шпионов, неизменно поспешно добавляли, что, конечно, не их вина, что этих негодяев-изменников давным-давно не разоблачили⁷³⁶.

Документальные свидетельства государственных обвинителей представляли собой колоссальное количество актов, испещренных цифрами, техническими выкладками и заключениями. Снаряды, остроконечные пули, пулеметы, названия иностранных фирм, оружейные заводы и т. д. и т. п. Читался дневник Сухомлинова по дням с записями о количестве пойманной рыбы на даче в Финляндии! «Иногда даже является недоумение, зачем все это оглашается», – справедливо задавался вопросом корреспондент «Нового времени»⁷³⁷.