Генерал В. О. Каппель

Нужно добавить, что стало неспокойно и в тылу. С одной стороны, появились красные партизанские отряды, с другой стороны, тяжелым грузом легла развившаяся в тылу атаманщина, считавшаяся с Верховной Властью постольку-поскольку. Но так как эта тяжелая сторона не входит в содержание нашей темы, то останавливаться на ней мы не будем. Отыскивая выход из создавшегося положения, Каппель пришел к выводу, что нужно составить какой-то новый план, который задержал бы наступление красных и дал возможность Белым частям где-то задержаться, отдохнуть, пополниться и стать снова крепкой силой. В череде бесконечных боев, тяжелых переходов и общей подавленности он выносил, продумал этот план и представил его в Ставку. План этот был основан на том, что как и у нас, так и у противника все боевые части были брошены на фронт и в тылу остались только слабые, нетвердые формирования. Кроме того, он знал, что если неспокойно в нашем тылу, то ничуть не лучше в этом отношении и у красных, так как население там в достаточной мере испытало все ужасы военного коммунизма. На основании этого Каппель и составил свой план, состоявший в том, что он с двумя тысячами всадников, пройдя незаметно сквозь линию фронта, уйдет со своим отрядом в глубокие тылы противника и начнет там партизанскую работу. Так как этот план предвидел самую широкую работу в тылу красных, которая вызвала бы острую тревогу, то для ликвидации этого необходимо было бы снять с красного фронта какие-то части, что в свою очередь ослабило бы его и облегчило наше положение. Каппель имел точные сведения о недовольстве населения в красном тылу и, если бы дать возможность вспыхнуть этому недовольству, то неизвестно, как повернулась бы дальнейшая судьба. Но он знал и другое, о чем сказал тем, кого хотел взять с собой. Сознавая возможность серьезного конца в случае неудачи, он говорил:

— «Может быть нам суждено погибнуть». Эти слова записаны полковником Вырыпаевым, который должен был участвовать в этой экспедиции. Холодным и коротким был ответ Ставки: «Ставка не располагает такими ресурсами, чтобы рисковать двумя тысячами всадников».

Больно верить, но инспектор артиллерии всего фронта, ген. Прибылович, рассказывал позднее полк. Вырыпаеву, что в этом отказе сыграли роль мотивы личного характера.

Время шло, армия отходила.

Главнокомандующий, старый, боевой, опытный ген. Дитерихс, видя и понимая полную несостоятельность работы Ставки, объехал всех командующих армиями — генералов Пепеляева, Лохвицкого и Сахарова и, убедившись в полной невозможности удержать красную лавину, доложил Верховному Правителю о необходимости эвакуации Омска и отвода всех частей глубоко в тыл, на заранее приготовленные позиции, чтобы задержаться там до весны и тогда, отдохнув и переформировавшись, снова перейти в наступление. План этот был Адмиралом одобрен и стали приниматься соответствующие меры.

Но вот что пишет профессор Гинс о событиях, последовавших за этим.

«Командовавший 3-ей армией ген. Сахаров просил у Верховного разрешения приехать в Омск. Ему разрешили. Сахаров сделал доклад о положении на фронте, о нуждах армии, настроении ее. Из всего выходило, что защищаться нельзя. Но к общему удивлению он сделал неожиданно вывод, что защищаться нужно. Ген. Дитерихс был смещен и главнокомандующим был назначен Сахаров. Начатая эвакуация Омска была отменена, поднялась неразбериха и путаница». (Том 2-ой, часть 3-ья, стр. 410).

Генерал Каппель был назначен командующим 3-ей армией вместо Сахарова. К этому времени 3-я армия была уже прижата к левому берегу Иртыша. Широкая, бурная река не замерзала. По ней шли отдельные льдины, но было слишком тепло, чтобы они сковали весь Иртыш. Гибель нависла над армией. Каппель это отлично понимал, но против природы был бессилен и он. Противник был в одном, двух переходах, противник сильный, озлобленный, беспощадный. В какой-то грязной, холодной халупе, из за стен которой доносились голоса и шум его армии, сидел Каппель и мысли одна другой тяжелее жгли мозг. Выхода не было и оставалось одно — честно погибнуть с этими подчиненными ему людьми.

— «Погибнуть? Даже лучше — тогда хоть отдых будет», проползла усталая мысль, успокаивая, убаюкивая. Но сразу за ней другая, острая, как нож, обожгла мозг — «А дело? А люди? А борьба? А Россия? Гибель — самый простой выход — гибель — трусость. Погибнуть — просто, но нельзя погибнуть. Ищи выхода, борись…»

И до утра, то в холодной халупе, то на берегу Иртыша сжигал себя Каппель в бесплодных поисках выхода. Вот что пишет полк. Вырыпаев, участник этих страшных часов: