Генерал Власов: Русские и немцы между Гитлером и Сталиным

Сотрудник Столыпина Кривошеин продолжал реформу последнего. В 1915 году уже насчитывалось 3 миллиона крестьянских дворов, которые отделились от деревенской общины, и крестьяне стали владельцами собственной земли. Они образовали новый зажиточный и консервативный крестьянский класс и создали много затруднений сначала Ленину, а потом Сталину пассивным сопротивлением и рядом восстаний.

В начале 1914 года Кривошеин так высказался по поводу аграрной реформы: «Нам нужно еще от 10 до 15 лет, чтобы полностью преобразовать класс крестьянства… Будем надеяться, что война не перечеркнет наши планы».

ГЛАВА ПЯТАЯ

«Пушечное мясо» на Атлантическом валу?

После неудач немецкой армии под Сталинградом, на Кавказе и на Курской дуге, летом 1943 года Гитлер отдал приказ переправить на Западный фронт все русские добровольческие отряды, которые до того использовались в оккупированных областях на Востоке. Предварительно он намеревался их разоружить и вернуть на положение военнопленных. По его словам, «эти русские переводятся на Запад или они попадут как шахтеры в угольные копи: ведь они показали себя не заслуживающими доверия».

Конечно, о таких всеобъемлющих мерах не могло быть и речи. Действительно из-за ухудшения военного положения летом 1943 года на Востоке имел место ряд случаев, когда добровольческие подразделения, принимавшие участие в боевых действиях, давали основание к недоверию. Но чаще всего это вызывалось несознательным, ложным поведением немецких начальников, которые просто не доверяли подчиненным им русским частям. Кроме того, сыграла свою роль и враждебная советская пропаганда.

Недоверие в ответственных немецких учреждениях как ОКВ и ОКХ при этом возрастало без всякого основания. Дело ведь было в том, что немецкий солдат, сдавшись в плен, сохранял для себя лично надежду быть освобожденным после окончания войны, тогда как захват в плен для чинов добровольческих отрядов означал начало связанной с муками смерти. Для них был только выбор: или борьба до последнего патрона, или самоубийство.

В подтверждение этого я хотел бы включить эпизод: который я лично пережил в 1945 году при отступлении немецких войск из Восточной Пруссии. Я стоял при выходе из маленького местечка и ожидал чего-то. (На войне всегда чего-то ждут.) Неожиданно я услышал обращающий на себя внимание шум, не понимая его происхождения. И тут я увидел колонну, которая приближалась почти бегом. Наконец, я разобрал в голове её немецкого раненого солдата, который опирался на двух русских военнопленных, за ними другой нес винтовку немецкого солдата и шли остальные военнопленные в деревянной обуви, которая, соприкасаясь с мостовой, и вызывала упомянутый своеобразный стук. Колонна замыкалась двумя немцами, которых опять же тащили русские военнопленные, а их винтовки нес еще один русский. Таким образом эти несчастные парни еще в 1945 году, симулируя пленение, бежали с востока на запад перед наступающей Красной армией, которая должна была их освободить.

Русские батальоны от Текселя до Средиземного моря

Поскольку приходилось считаться с близким вторжением западных союзников, началось перебрасывание русских добровольческих отрядов с их оружием в Голландию, Бельгию и Францию. При этом играли роль опасения немецкого военного командования, что при отступлении немецких войск могут создаться судьбоносные положения, когда русские добровольческие подразделения могут быть перехвачены Красной армией. Перемещение производилось через полигон при городе Милау, прежний Млаве, к северу от Варшавы. Там летом и осенью 1943 года были сосредоточены такого рода части.

Незадолго перед этим отсюда выступила в направлении своего боевого назначения на Балканах вновь сформированная тут Первая казачья кавалерийская дивизия под командой немецкого генерала Хельмута фон Паннвица. Паннвиц уже отличился, командуя немецкими частями, а теперь в кратчайший срок основательно ознакомился со всеми казачьими традициями и выучил вызывающе звучащие русские словесные обороты казаков… Он не считался с немецкими предписаниями и не обращал внимания, когда другие немецкие генералы морщили нос. Казаки на всех служебных уровнях обожали его. Они даже выбрали его своим походным атаманом, то есть боевым предводителем. И это было первым и единственным случаем в обычаях казаков — чтобы иностранец удостоился такой чести. За боевые заслуги, достигнутые им позже, уже во главе казачьего корпуса, состоящего из трех дивизий в Югославии, генерал Паннвиц был награжден рыцарским Железным крестом с дубовыми листьями. Поскольку он всюду появлялся и изображался в красочной донской казачьей форме (правда, с немецкими знаками отличия), — его до сих пор некоторые историки принимают за казака и русского, хотя он таковым никогда не был.