Генерал Власов: Русские и немцы между Гитлером и Сталиным

К концу войны казачий корпус, неся большие потери, пробился в Австрию и после большого парада, в полном военном порядке, сдался удивленным англичанам в Каринтии. Вопреки лучшему пониманию и в разительном нарушении Гаагской конвенции о ведении войны, англичане выдали Паннвица с его корпусом Советскому Союзу, где он со своими высшими офицерами закончил жизнь на сталинской виселице…

Полигон, то есть место для обучения военных частей, под Милау, был выбран ввиду его больших размеров. Туда одновременно с добровольческими частями поступал и немецкий служебный персонал для возглавления последних. С этой целью был образован штаб, который в сравнительно короткий срок сумел реорганизовать добровольческие подразделения в совершенно новые части до батальонного размера. По мере готовности они направлялись на Запад, где они попадали в уже подготовленные биваки и боевые позиции и присоединялись к немецким частям, согласно приказу ОКВ, под общим наименованием «батальон IV». Еще при формировании в Милау придерживались старого принципа, по которому в отдельные подразделения поступали люди определенной народности Советского Союза, то есть — крымские татары, волжские татары, азербайджанцы, грузины, казахи, украинцы, белорусы, узбеки и другие. Это соответствовало представлениям Розенберга, согласно которым после немецкого завоевания Российское государство должно было превратиться в раздробленную по многим народностям страну.

Власов же и понимающие обстановку немецкие военачальники отстаивали взгляд, что победа над советской властью станет возможной лишь, если народы России при их многообразии окажутся объединенными под общим, направленным против Сталина, командованием.

В общем, 72 готовых к боевым действиям батальона из добровольцев, набранных из великорусского пространства, были в начале 1944 года дислоцированы на Западе, а именно, начиная с голландского острова Тексель на севере, через Бельгию, северную Францию, вдоль всего Атлантического побережья до Биаррица и дальше вдоль берега Средиземного моря до итальянской границы. Помимо этого, маршевые батальоны были расквартированы на плоскогорье Лангр к югу от Лиона и в Верхней Савойе. В то время, как находившиеся на фронте батальоны подчинялись «Командованию добровольческих частей штаба ОБ Запад», то есть маршалу фон Рундштедту, упомянутые резервные подразделения, переведенные на Запад и предназначенные для пополнения боевых батальонов, находились в ведении «ChefHRustuBdE», то есть подчинялись главнокомандующему всеми военным резервами. В то время им был генерал-полковник Фромм, а под конец Гиммлер. Кроме того, в Конфланс, под Парижем, было открыто офицерское училище для русских добровольцев. Сюда надо причислить военные и полевые лазареты и остальные необходимые тыловые учреждения, как приюты для инвалидов и здравницы, лагеря переобучения и пр. Из резервных частей в южно-французском районе была образована Основная Добровольческая Дивизия. И ее полки были сформированы по народному отбору и поэтому были не одинаковой численности. Таким образом были созданы полки: украинский, азербайджанский, грузинский, белорусский, армянский, северокавказский, волжско-финский, казачья часть и ряд еще других. Эти полки были наследниками «восточных легионов», которые были сформированы раньше.

Штаб добровольческих соединений в Париже, равно как и командующий таковыми в ОКХ в Берлине, имели редко встречающийся в немецких боевых силах круг деятельности. Хотя эти штабы и входили в состав боевого руководства, они не руководили ни тактическими, ни стратегическими боевыми заданиями на поле битвы этих частей. Их функции ограничивались консультацией и обслуживанием их. Это опять-таки было необходимо, так как дело шло о положении, до сих пор неизвестном в военной истории. Задание состояло в том, как включить в немецкие части добровольцев из великорусского пространства, причем эти немецкие боевые части, под влиянием национал-социалистической пропаганды об унтерменшах, укреплялись в отрицательном отношении ко всему приходившему с Востока и не проявляли ни малейшего сочувствия к такому трудно выполнимому заданию. Решающим при создании обоих штабов в Париже и Берлине было то, что дело касалось не тысяч или сотен тысяч добровольцев, а возможно в будущем и двух миллионов.