Генералиссимус Суворов

На беду еще не подходили и главные силы союзников. Мелас послал двух адъютантов - майора и ротмистра - на чердак дома. У самого Меласа не хватило бы сил взобраться туда. Адъютанты в зрительную трубу барона следили за боем и время от времени доносили ему. Слуга барона, ефрейтор, курил в прихожей, готовый прийти на зов господина.

Шел уже третий час пополудни. Адъютанты сверху давно что-то не сообщали ничего нового.

Папа-Мелас, опершись на руку, незаметно вздремнул.

Его разбудил поспешный топот шагов. Звеня шпорами и саблей, скатился вниз по лестнице ротмистр.

– Что там?

– Французская пехота обходит с двух сторон Сармату. Кавалерия строится на шоссе!

"Началось!" - подумал Мелас,

Он в тревоге поднялся со стула. Руки машинально свернули карту, надели треуголку. Беззвучно шевеля гулами, точно жуя что-то, Мелас пошел из комнаты.

Австрийские пушки гремели чаще прежнего. Похоже было на то, словно кто-то выбивает за деревней Сан-Джйованни ковры.

И вдруг сквозь раскаты пальбы донеслись крики французов.

Мелас, поддерживаемый слугой и адъютантом, сел в карету. Драгуны поспешно садились на коней.

Мелас сгорбился в карете. Поворотив голову набок, прислушивался.

Пушки разом умолкли. Мелас понял: кавалерия все-таки доскакала, батарея погибла!

Мелас повернул голову и недовольно, нетерпеливо глянул на крышу дома:

– Что он там?

Ждать не пришлось: с чердака с зрительной трубой в руке стремглав летел майор:

– Батарея в руках французов! Генерал Надасти отступает из Сарматы!

– Садитесь! - поморщился Мелас.

Катастрофа была налицо: сейчас, побежит авангард и отряд Отта, а навстречу им идет вся армия, и паника, конечно, передастся ей!

Не успел майор сесть в карету, как вдруг не от Пьяченцы, откуда шли французы, а с противоположной стороны, от Страделлы, сзади, раздался потрясающий рев - "ура!"

Мелас откинулся назад.

"Обошли с тыла! Плен! Позор!"

Краска залила его старое, дряблое лицо.

Но в это мгновение по улице, точно ураган, понеслись сотни всадников. В столбах поднятой пыли перед Меласом замелькал целый лес казачьих пик, казачьи бороды и широко раскрытые рты, кричащие "ура".

"Ура" гремело, удаляясь к Сармате.

"Казаки. Суворов. Спасены!" - облегченно подумал папа-Мелас и стал поскорее вылезать из кареты: увидит фельдмаршал Суворов - засмеет!

VI

Только тут, на виду у неприятеля, на сан-джиованнских полях, выстраивалась подходившая, измученная непосильным переходом русская пехота. Люди не могли отдышаться, все были мокрехоньки, точно не бежали по шоссе, а шли вброд через реку. Этот последний переход от Страделлы до Сан-Джиованни был самым мучительным.

К Сан-Джиованни прибежали наиболее сильные. Полки были чрезвычайно жидки - роты насчитывали треть состава.

Суворов велел пехоте выстраиваться против флангов неприятеля. Горчакову дано правое крыло, Багратиону - левое. Австрийцев он оставлял в центре.

Ударить одновременно по всей линии.

Суворов въехал на холм, посмотрел в трубу вперед, на деревню Сармату, занятую французами. Австрийские мундиры белели у деревни Фонтана-Прадоза на фоне зеленых виноградников, но сливались с белыми оградами садов. Глядел направо, на маленькую, в пять домиков, деревню Карамело.

К Александру Васильевичу подъехал Багратион. Он тихо сказал:

– Ваше сиятельство, в ротах нет и по сорока человек. Придется повременить.

– А у Макдональда нет и по двадцати. С богом!

Багратион поскакал к войскам.

Не прошло и получаса, как вся линия союзников, с музыкой и барабанным боем, с развернутыми знаменами, кинулась в атаку.

Где-то грянула задорная русская песня:

И я селезня любила,

Я касатова хвалила,

Я кафтан ему купила…

Суворов, не обращая внимания на визг пуль, поехал к пехоте.

– Вперед, ребятушки, коли! - подбадривал он.

Французы держались упорно: обороняться помогала пересеченная местность. Но во фланги и тыл врага ворвались казаки, которых неаполитанская армия видела еще впервые. Французы побежали. Деревню Сармата вновь заняли австрийцы. Левое крыло французов отступало за реку Тидоне. Синие мундиры бросились в воду.

К союзникам каждую минуту подходили подкрепления. Вечерело. Жара спадала. Становилось немного легче.

Еще натиск, и за левым неприятельским крылом начало поспешно отходить и правое: боялись, чтобы Суворов не отрезал.

Все французы убирались за реку.

Преследовать сбитого неприятеля было невозможно: лошади, как и люди, едва таскали ноги. Кроме того, целые эскадроны должны были спешиваться и вести коней в поводу - через заборы и канавы.

Суворов поздравлял войска с победой.

– Ну что ж, поедем отдыхать. Хороший у вас там унтеркунфт, папа-Мелас?-весело спросил он.

Меласу это не понравилось. Он знал, что Суворов не любит, презирает слово "унтеркунфт".

– В Сан-Джиованни есть хорошие дома,- уклончиво ответил папа-Мелас.

VII

Суворов с Меласом, Шателером и адъютантами ехал к Сан-Джиованни, где была по диспозиции заранее назначена главная квартира армии.

Бой по всей линии затих. Кое-где уже горели костры.

Навстречу ковыляли отставшие солдаты разных русских полков, которые спешили к своим. Они старались пройти так, чтобы не попадаться на глаза фельдмаршалу.