Генералиссимус Суворов

Пехотинцы старались найти местечко посуше. Все-таки здесь было не так мокро, как внизу.

Дождь опять на время стих. Большинство солдат, укрывшись мокрыми плащами, улеглось. О костре нечего было и думать - все намокло. Да и не хотелось возиться с ним, хотелось поскорее уснуть.

…Александр Васильевич был в ужасном настроении: его весь день мучила одна мысль - зачем он не выступил 6-го, зачем зря потерял целые сутки? Кобург шлет гонца за гонцом, торопит. Боится. Еще бы не бояться: визирь со своей громадной армией стоит от него в двух шагах. Правда, визирь до сих пор не атаковал принца.

Это хороший знак, визирь чего-то ждет. Время, стало быть, еще не потеряно.

Но сегодня все как-то складывается против Суворова. Сначала это нелепая путаница с местом переправы.

Потеряли несколько дорогих, драгоценных часов. Затем несчастье с мостом. Теперь придется ждать, пока на таком сильном течении через разлившуюся, как весной, реку понтонеры снова наведут мост, пока солдаты починят дорогу через луг, чтобы можно было провезти пушки и повозки.

И в довершение ко всему этот ливень, редкостный, небывалый в Молдавии в сентябре. Сентябрь здесь обычно - самый лучший месяц в году: ясный, безоблачный. А вот нате вам… Проклятый ливень вконец испортил дорогу, измучил бедных солдат.

Суворов не находил себе места. Поглощенный своими неприятными мыслями, он забыл о лихорадке. И странное дело - здесь, под проливным дождем, на ветру, озябший, вымокший до нитки, Суворов чувствовал себя здоровым: от волнения лихорадка совершенно прошла.

Суворов велел дежурному майору исправить за ночь дорогу через луг. Из каждого полка отрядили людей рубить фашинник. Казаков разослали по окрестным деревням собрать молдаван с лошадьми и каруцами возить песок.

Работы до утра хватало.

Сдать все на этого австрийского капитана-понтонера, у которого затряслись губы, когда он увидал, что с его мостом сделала река, Суворов не мог. И он не мог сидеть сложа руки, когда кругом было столько дела. Он не мог бы спокойно уснуть, не будучи уверенным в том, что к завтрашнему дню все будет готово.

Суворов только пересел на свежую лошадь и закутался в сухой плащ, который дал ему вестовой. До самого утра он наблюдал за работой солдат и молдаван, толпами сходившихся и съезжавшихся к реке гатить дорогу.

…Башилов, наряженный вчера вместе с другими апшеронцами на работу, разбудил Огнева, который лежал, свернувшись калачиком, у межи.

– Вставай, дядя Илья, погрейся!

Башилов держал манерку с кипятком. Огнев поднялся.

Солнце только что взошло. Было тихо и безоблачно. Лишь глубокие борозды в песке, спускавшиеся вниз, к лугу, напоминали о вчерашнем ливне, да от сырости, от спанья в мокрой одежде ныло тело. Шаровары и кафтан были еще влажные, пахли прелью.

Весело трещали костры. Люди сушили одежду, чистились, грели кипяток. Все повеселели.

– Ну, как управились? - спросил Огнев подымаясь.

– Починили. Навалили фашиннику, насыпали песку. Да ты пей, Илья Миколаевич,- говорил Башилов, подавая Огневу кружку,- грейся!

Зыбин проснулся сам. Он моргал красными, невыспавшимися глазами и, потягиваясь и зевая, говорил:

– До чего сладко спать на брюхе, спиной прикрывшись!

В это время с пригорка проехал окруженный офицерами генерал Суворов.

– Уже встал, - кивнул на него Огнев.

– Какое там встал. Он и не ложился, сердешный. Так с нами цельную ночку и коротал. И с коня не слезал, все смотрел за работой да указывал,отвечал Башилов.

III

Пока вестовой и Прошка разбивали для Суворова палатку, он отослал принцу Кобургскому письмо:

Я пришел и, чтобы показать это туркам, думаю атаковать их через несколько часов.

Наконец-таки, перейдя через реку Серет, русские к полудню 10 сентября 1789 года дошли до австрийцев.

Когда австрийские ведеты увидали казаков, они были вне себя от радости.

– Русские идут! Генерал-вперед пришел! Мы спасены! - понеслось по лагерю.

Как и при Фокшанах, русские примкнули к левому флангу австрийцев.

Австрийский лагерь стоял на реке Мильке.

– Гляди, опять река. Сколько их тут, прости господи! - удивлялись солдаты.

– А летом, поди, ручейка не сыщешь!…

– Турки, сказывают, уже два дня налетают…

– Пугают.

– Вот мы их ужо попугаем!

Третий день русские войска не отдыхали по-настоящему. Став на место, солдаты быстро разбили палатки, и каждый занялся своим делом. Кто в прошлую ночь был наряжен на работу и не спал, поскорее завалился спать. Любители покушать, стосковавшиеся по свежей кашице, развели костры. А большинство сушили и чистили забрызганные грязью измятые кафтаны и шаровары и приводили в порядок амуницию и оружие. Кавалеристы чистили лошадей, кое-кто уже точил саблю.

Отослав записку принцу, Суворов, прихрамывая, пошел в палатку. Казаки постарались для своего генерала - притащили в палатку добрый воз сена.

Суворов сбросил сапоги, снял каску и кафтан и с удовольствием растянулся на свежем сене. Так хорошо было бы сейчас заснуть: ведь он не спал уже три ночи подряд, но еще надо было договориться с принцем, осмотреть турецкое расположение и составить диспозицию к завтрашнему бою.