Генералиссимус Суворов

Просьба была невозможная: расписание войск было составлено давно и, при известных взглядах государя, вмешиваться в это дело не следовало.

— Хорошо, витязи, хорошо, чудо-богатыри, буду за вас ходатаем у его величества, — все-таки пообещал Александр Васильевич, не желая огорчать прямым отказом своих боевых товарищей.

— Ура!.. Отец… Родимый наш… — раздалось по рядам солдат.

Суворов велел переменить лошадей и вскоре отправился в дальнейший путь.

В Вену он прибыл 14 марта, вечером, и остановился в доме русского посольства. Посол, граф Разумовский, заранее распорядился, чтобы в комнатах фельдмаршала не было зеркал, бронзы и вообще никакой роскоши и чтобы была приготовлена постель из сена.

На другой день состоялась аудиенция у императора. Александр Васильевич поехал вместе с графом Разумовским. Толпы любопытных образовали собою шпалеры по всем улицам от самого посольского дома до дворца. Даже дворцовая лестница и смежные коридоры были полны зрителями.

— Виват, император Павел! Виват, Суворов! — всюду гремели восторженные клики толпы.

— Виват, император Франц! — отвечал на приветствия Александр Васильевич.

К императору он был приглашен один.

— Надеюсь, дорогой фельдмаршал, что у вас уже составлен план кампании… Не поделитесь ли вы им со мною?

— Вот он, ваше величество, — ответил Суворов и вынул из кармана сложенный лист бумаги, подал его императору

Тот развернул его, и на его лице изобразилось крайнее недоумение. Лист был чист.

— Но тут ничего нет, — сказал Франц.

— Нет, тут есть, ваше величество, все, что нужно… Тут есть подпись моего повелителя.

Александр Васильевич указал на находившуюся в конце листа подпись «Павел».

— Это бланкет, а не план… — возразил император.

— Это разрешение бить французов, ваше величество, а план здесь…

Александр Васильевич ударил себя рукой по лбу.

Аудиенция продолжалась более часу. После него дана аудиенция графу Разумовскому, а затем приняты офицеры, составлявшие свиту Суворова. Александр Васильевич вернулся домой при тех же овациях народа.

На другой день он ездил представляться императрице, эрцгерцогам и французским принцессам, но по причине Великого поста отказался быть на обеде у Разумовского, куда съехался весь высший круг Вены. Под тем предлогом он не принял ни одного подобного приглашения от министров и других знатных лиц и потому, во избежание отказа, не был приглашен к столу и императором,

Частыми гостями Александра Васильевича были принц де Линь (отец), принц Кобургский и отставной генерал Карачай, которого он уговорил поступить снова на службу в войска, под его, Суворова, начальство. Больших приемов он не делал и обширного знакомства не водил. Вообще он вел в Вене свой обычный образ жизни, вставал задолго до света, обедал в 8 часов утра.

Один из его немногих выездов был в Шенбрун, чтобы взглянуть на отделение Розенбергова корпуса, проходившее на театре войны.

В этот день Вена почти опустела — все повалили в Шенбрун, где встречал русскую колонну император Франц. Не будучи сюда приглашен, Александр Васильевич сидел в карете и смотрел оттуда на войска. Франц заметил его и предложил ему верховую лошадь. Суворов сел верхом и рядом с императором смотрел проходившие войска.

По словам очевидца-иностранца, вся Вена нравственно преобразилась с приездом Суворова. О нем только было и речи: его оригинальность, жесты, слова разбирались в мельчайших подробностях, перетолковывались, извращались за пределы вероятного.

Наконец, отъезд Суворова назначен был на 24 марта.

Накануне была назначена отпускная аудиенция. Александр Васильевич, кончивший благополучно переговоры с венским гоф-кригсратом ничем, дал только шутливое обещание — не следовать примеру других, не обращаться с французами так деликатно, как с дамами, ибо он уже стар для подобных любезностей. Но он жестоко ошибся, полагая, что выедет из Вены с пустыми руками, то есть с полной волей.

На прощальной аудиенции император Франц принял его по-прежнему весьма благосклонно и снова заявил ему полную свою доверенность, но при этом вручил инструкцию с изложением главнейших указаний для первоначального хода кампании. Эта инструкция была именно тем самым, во избежание чего Суворов не хотел обязываться перед гоф-кригсратом никакими заранее составленными предположениями.

— В кабинете врут, в поле бьют, — повторил он свою любимую поговорку.

Выехавший навстречу Александру Васильевичу в Виченцу генерал квартирмейстер армии маркиз де Шателер старался, докладывая ему дорогой о расположении войск, выпытывать от него план предстоящих действий, но Суворов, слушая его, говорил только:

— Штыки, штыки!

XV. Выступление

Император Франц возвел Суворова в чин фельдмаршала австрийских войск. Судьба последних всецело, таким образом, была вручена Александру Васильевичу, а между тем, как мы видели, никто не мог добиться от него плана предстоящих военных действий.

Австрийские военачальники сгорали от любопытства, смешанного с беспокойством за дальнейший исход кампании, и то и дело приставали к Суворову с вопросами:

— Как вы, фельдмаршал, будете действовать?