Генералиссимус Суворов

- На ворона мало похож: курнос! - определил голубоглазый человек, оглядывая с ног до головы Воронова.- А ну-ка, покажи, как у вас, в Смоленском, клинки точат? - неожиданно сказал он, шагнул к Воронову и сам выхватил из ножен его полусаблю.

Клинок был весь в ржавчине. Голубые глаза помрачнели и чуть прикрылись тяжелыми веками.

- Так и знал: эфес блестит - глазам больно, а клинок - помилуй бог, какой! Хороши вояки, нечего сказать!

Воронов залился краской.

- У нас, ваше благородие, первое дело, чтоб эфес горел,- извиняющимся тоном сказал он, вкладывая клинок в ножны.

- А ружье как? - спросил голубоглазый, протягивая руку.

Воронов снял с плеча ружье.

- Ружье-то вычищено,- уверенно сказал он.

Голубоглазый человек повертел в руках ружье. Оно все гремело: в прикладе была высверлена довольно большая дыра, в которой перекатывались, звенели стеклышки, черепки.

Голубоглазый удивленно посмотрел на Воронова.

- Эти побрякушки зачем?

- Их высокоблагородие наш полковник велели так сделать, чтоб, дескать, громче было. Когда зачнем кидать ружье на плечо аль на караул, чтоб стучало,- все равно как орех щелкнул!

Солдаты молча улыбались. Голубоглазый человек неодобрительно покачал головой.

- А много ль раз за лето у вас в полку стреляли? - спросил он.- Поди, ни разу?

- Так точно, ваше благородие, ни разу! - признался Воронов.

- Вот то-то! Ну, ничего, у нас постреляешь! Лети, Ворон! - кивнул голубоглазый человек, возвращая Воронову ружье.- Рост у тебя хорош, лети в первую роту к капитану Кутузову. Да ступай прежде всего к Волхову - умойся: ишь, запылился как! Солдат должен быть чист, опрятен!

- Слушаюсь! - ответил Воронов, поворачиваясь кругом.

- Да запомни: пить у нас где хочешь пей, только не в кабаке! - крикнул он вдогонку Воронову.

Полчаса спустя Воронов, определенный в капральство и получивший место в палатке, шел с мушкатером к Волхову.

- Значит, это училище для полка строят, а дальше - полковые конюшни. И сад, стало быть, тоже полковой. Вон оно что-о! А скажи-ка, приятель,расспрашивал он у мушкатера,- с кем это я разговаривал? В белом кафтане, без шляпы. Офицер он аль кто?

- Маленький, быстрый такой? Глаза голубые, а в лице худощавый?

- Во-во-во,- узнал по описанию Воронов.

- Это ж и есть наш полковой командир, Александра Васильич.

Воронов даже остановился от удивления.

- Вот те на - сам полковой командир!

И он тотчас же представил себе командира Смоленского полка фон Штраля. Как тот со шляпой, надвинутой на левую бровь, идет с тростью по лагерю и даже не посмотрит на солдата. Что-нибудь спросит, а потом ткнет тростью в живот солдата и скажет зло: "Пшел!"

- А как полковнику фамилие? - спросил Воронов.

- Суворов.

"Он говорил давеча, что мое фамилие не по мне,- раздумывал, идучи, Воронов,- но и его ж не подходит к нему: ну какой же он суровый?"

III

Не надлежит мыслить, что слепая храбрость дает над неприятелем победу, но единственно смешанное с оною военное искусство.

Полковое учреждение

1-й батальон, с мокрыми от росы штиблетами, стоял в кустах, ожидая сигнала к атаке.

Солнце еще не взошло, но лес уже был полон птичьего гама, а над полями трепетали, заливались жаворонки.

Впереди расстилался обширный монастырский луг. Он весь был в росистой паутине, - прозрачная и тонкая, она висела на стеблях трав, на головках еще не скошенных цветов. Вдали, за лугом, на том берегу подернутой туманом реки, вырисовывались белые стены монастыря.

Мушкатеры, покашливая и перешептываясь между собою, стояли, ожидая, когда 2-й батальон выйдет на луг с противоположной стороны от реки. Командир полка, живой, непоседливый полковник Суворов, сам повел 2-й батальон в обход луга, чтобы потом, от реки, наступать на 1-й батальон.

Здесь, на просторном монастырском лугу, оба батальона суздальцев должны были сойтись в сквозной штыковой атаке: это было излюбленное, всегдашнее упражнение полковника Суворова.

Мушкатеру Воронову все еще было ново в этом полку. В Смоленском полку, где Воронов служил прежде, полковой командир помешался на всем прусском позитуре, маршировке, ружейной экзерциции.

Прусский король Фридрих II, с которым Россия, провоевав семь лет, заключила по настоянию императора Петра III мир, теперь не выходил у всех начальников из головы.

Русские командиры считали, что фридрихов косвенный порядок ведения боя - самый совершенный, забыв о том, что именно русские войска дважды опрокинули этот косвенный порядок и разбили короля Фридриха.

Но особенно пришлась по вкусу фридрихова палочная система обучения солдат. Офицеры-помещики считали, что это единственно правильный и самый надежный метод воспитания крепостных солдат. Потому каждый офицер от полковника до подпоручика старался во всем подражать прославленному полководцу Фридриху II: ведь ему подражала вся Европа!

По прусскому образцу шили мундиры и завивали волосы, по прусскому образцу целые дни маршировали и по прусскому образцу били палками солдат.