Генеральная проверка

Протоиерей возмущался, но правда была сильнее закона божьего.

— Дети, — говорил учитель Цеко, — кто из вас может мне прочитать наизусть поэму Ивана Вазова «Громада»?

Все поднимали руки.

— Всю, господин учитель?

— Всю.

— О, она очень большая!

— Тогда — только начало и конец. Вставай, Гаврил!

— Я охрип, господин учитель.

— Он сосульки ест на переменах, господин учитель!

— Дети, я же вам говорил, чтобы вы не ели сосулек. И кое-что другое говорил. О чем еще я вам говорил, дети? Кто вспомнит?

— Чтобы мы не ябедничали, господин учитель! — сказал Гаврил.

— Точно! Не ябедничать! Итак, дети, внимание! Начинай, Гаврил!..

Крепко любит юный Камен
Красавицу Цену.
Ей он сердцем и душою
Верен неизменно…

Учитель Цеко ходит между партами, смотрит в окно на снежные сугробы и синеватый дым, поднимающийся из труб.

Не за то, что всюду знают
Цену — дочку кмета
И отца ее богатству
Меры-счету нету, —
А за ум ее, за сердце,
Доброе такое,
И за то, что очи Цены —
Небо голубое…[16]

Учитель стоит задумавшись у окна, потом опять начинает расхаживать между партами. Вдруг мальчик умоляет:

— Все, господин учитель! Кто знает больше, пусть продолжит. Я сколько знаю, столько и рассказал!

Учитель смотрит на него удивленно.

— Так не говорят, Гаврил!

— А как говорят?

— Спокойнее, учтивее. А так как ты отлично декламируешь, хотя и охрип, вот тебе книжка, прочти поэму до конца… Это в наказание за то, что ты ответил грубо. Ну, начинай! Медленно и громко!..

Дети радостно шумят. Учитель им показывает на прут, лежащий у классной доски, и они утихают. По комнате снова разносится голос Гаврила — хриплый, глухой, далекий. Слышится гудение железной печки. А когда мальчик доходит до конца поэмы, голос его почти исчезает:

А громада беспрерывно
Все растет незримо.
И бросает камень всякий,
Кто проходит мимо.
Ведь не так-то скоро слезы
Бедняцкие сохнут,
А в душе воспоминанья
Тяжкие не глохнут…

Учитель берет книжку у мальчика, кладет руку на его стриженую голову, тихо произносит:

— Садись! Сегодня ты хорошо ответил урок… Завтра Исай прочтет о господине Михалаки. А послезавтра — о Парижской коммуне.

«…Плачьте о Париже, столице разврата и цивилизации, школе шпионства и рабства. Плачьте, филантропы, о дворцах страшных вампиров и великих тиранов, о памятниках глупости и варварства, сооруженных из отсеченных глав стольких предтеч, стольких великих мыслителей и поэтов, из обглоданных костей стольких мучеников за хлеб насущный. Плачьте!»[17]

Весной ходили на речку. Там, среди полей и леса, слушали легенды о временах римского владычества:

«…Жил царь, которого звали Октавиан Август. Его именем названа наша река Огоста. Этот царь заставлял рабов искать для него золото в желтых песках реки. Раз в год рабам разрешалось видеться со своими близкими. Изрытую и пустынную местность вокруг и сейчас называют Свидня[18]. Много лет лили слезы люди на этой Свидне, до тех пор пока однажды от тяжелой их доли золото не превратилось в петуха, что вспорхнул и улетел далеко на Уральские горы, в Россию…»

Эта легенда Гаврилу нравилась больше всего. Ему все казалось, что он наяву видит петуха, который, блестя на солнце оперением, летит к далеким Уральским горам…

Вот с такими воспоминаниями об учителе Цеко Гаврил ушел учиться в Фердинанд, потом во Врачанскую мужскую гимназию. Исходил множество дорог и троп, познавая людей, их быт и жилища. Не ходил, а летал… Даже и сейчас эти двадцать километров из Выршеца до Врацы он, углубившись в свои воспоминания и тревоги, преодолел, не заметив.

Когда они подошли к Враце, Гаврил оставил своих товарищей в укромном месте, а сам осторожно миновал виноградник своего старого друга адвоката Ангела Анкова и постучал в его окошко. Ответа не последовало. Но когда он назвал свое имя, створка окна открылась, показалась голова испуганной хозяйки дома Доры Анковой. Женщина изумилась:

— Что ты здесь ищешь, Гаврил? Все вокруг оцеплено!

— Открой, Дора, потом поговорим!

— Птица и та не смогла бы пролететь, Гаврил, — продолжала женщина, — как же ты пробрался сюда?

— Как видишь, перелетел.

— Ужасно! — причитала Анкова. — Ужасно!

Он быстро вошел в дом и тяжело опустился на поданный ему стул.

— А теперь рассказывайте, какова обстановка во Враце? — начал он. — Почему молчите?

Хозяева смотрели на него с удивлением.

— Почему вы молчите?

Супруги Анковы не знали, с чего начать. Оправдываться или обвинять?