Генеральная проверка

«…Прогремело несколько ружейных выстрелов, и вскоре после этого в подвале появились секретарь партийной организации и командир отряда. Они отрапортовали нам, что село Выршец взято и создан военно-революционный комитет. Благодаря внезапному нападению на полицейский участок находившиеся там жандармы и мобилизованные «добровольцы», не оказав сопротивления, сдались, но фашистский изверг — инспектор полиции Вакарельский успел сбежать».

Когда Эмил проснулся, на кухне никого не было. Сгорая от стыда, он быстро выскочил на улицу. Во дворе дачи собралось много народу. В толпе людей он увидел Ангела Златкова — секретаря партийной организации из Выршеца. Тут же находились и двое его друзей. Над их головами развевалось красное знамя с серпом и молотом. Эмил подошел к знамени. Коларов заметил Эмила и знакам подозвал к себе. Эмил заколебался, но Коларов повторил приглашение, и юноша не мог отказаться. Он чувствовал себя виноватым, что заснул, и жалел, что пропустил исторический миг.

Коларов и Димитров обняли его. От смущения Эмил не знал, что делать. Искал взглядом свою тетю и служанку, но перед глазами вертелась пестрая вереница ликующих людей.

Выршец праздновал свое освобождение.

8

«…Я был извозчиком и получил задачу отвезти Гаврила Генова ночью во Врацу. Запряг коней и часов примерно в двенадцать тронулся в путь. По дороге на Врацу за селом меня ожидали Гаврил Генов, Иван Петров из Выршеца и Ангел Иванчев. Но вскоре наш фаэтон догнала легковая автомашина — та самая, на которой приехали из Софии Коларов и Димитров. Сейчас в ней везли майора Агынского и других арестованных. Я подумал, что на машине гонятся за нами. Гаврил Генов и другие товарищи соскочили с повозки и скрылись в кукурузе…»

— Ты кого вез в фаэтоне? — спросил старший из полицейских.

— Никого.

— Врешь, грязная собака!

— Не вру, господин старший сержант. Ты сам видишь, что фаэтон пустой. Еду во Врацу за пассажирами с вокзала. Я каждое воскресенье вожу пассажиров с вокзала.

— Мы еще посмотрим, что это за пассажиры! Берегись, пропусти машину!

Милан свернул к обочине, легковая автомашина с сидящими под брезентом арестованными быстро промчалась мимо по направлению к Враце и скрылась из виду, оставив за собой облако пыли.

Испуганный Милан долго ругался и охал, потом начал громко петь, чтобы его услышали скрывшиеся в кукурузе, но они не слышали, потому что ушли далеко вперед, решив идти пешком прямой дорогой. До Врацы оставалось километров двадцать.

Сняв плащ и кепку, Гаврил молча шел впереди своих спутников. Все было сказано, передумано, взвешено. Оставалось только гадать: восстанет Враца или не восстанет?

Но он был не из тех, кто привык гадать. Вся его жизнь прошла в мире конкретных категорий: бедные и богатые, рабы и господа, эксплуатируемые и эксплуататоры, простые труженики и снобы, люди и звери, хижины и дворцы, свобода и тирания… И в сфере этих категорий он определял свое место, свою позицию, свою мораль. Никаких средних понятий для него не существовало. Он считал, что человек может находиться либо по одну, либо по другую сторону баррикады. С этой категоричностью он определил и свою точку зрения. Когда встал вопрос: «За восстание или против», он высказался «за». Тогда он сказал: «Мы достаточно говорили о революции, пришло время ее делать!» Таким и запомнил его Васил Коларов.