Генеральный штаб в предвоенные годы

Важным моментом, ставившим немецко-фашистскую армию перед технической внезапностью, явилось создание в нашей стране совершенно нового вида вооружения - реактивной артиллерии. Судьба боевых ракет чрезвычайно превратна. История не раз выносила им смертный приговор. Некоторые военачальники не верили в перспективность их развития и использования. Еще в XIX веке французский генерал Пексана заявил: "Искусство и таланты тех, кто совершенствует боевые ракеты, кажется, очень велики. Но не потеряны ли эти старания и эти таланты, и можно ли надеяться, что это упрямое оружие когда-либо найдет применение на суше или на море?"

Прав был Пексана лишь в одном: боевые ракеты действительно "упрямое оружие". Попытки применить их: в ходе боевых действий предпринимались Англией, Германией, царской Россией. Кончались они неудачей. Русская военная мысль еще в начале XX века довольно близко подошла к правильному разрешению некоторых важных проблем в области ракетостроения. Однако практическая реализация выдвигаемых идей всякий раз наталкивалась на рутину, бюрократические барьеры и техническую отсталость. Только после Великой Октябрьской социалистической революции по достоинству оценили величие мысли и гениальные предложения К. Э. Циолковского, Ф. А. Цандера, дали ход идеям молодых ученых; Н. И. Тихомирова, В. А. Артемьева, С. П. Королева и других.

Усилия энтузиастов ракетного дела в 1934 году были объединены в одном научном учреждении - РНИИ (Реактивный научно-исследовательский институт). В 1938-1939 годах мне, как помощнику начальника Генерального штаба, пришлось детально знакомиться с характером работы института, встречаться с его сотрудниками. Замечательный коллектив РНИИ, создавая и совершенствуя "рельсовую артиллерию", как иногда называли в то время реактивные установки, прошел нелегкий путь. Вначале сотрудники под руководством Б. С. Петропавловского сконструировали реактивный снаряд осколочно-фугасного типа. Сколько усилий в последующем потратили работники института для того, чтобы придать ракете устойчивость в полете и добиться кучности стрельбы при поражении цели, как часто им приходилось прибегать к всевозможным ухищрениям, чтобы усмирить ракету, не дать ей "рыскать" в полете.

Однажды произошел довольно курьезный случай. Известный советский ученый и талантливый инженер Г. Э. Лангемак предложил создать ракетный снаряд с нарезами и выстрелить им из обычного орудия. Создали образец. Выехали на полигон. Зарядили, произвели выстрел. Здесь-то и начались злоключения. Снаряд, дойдя до дульного среза, заклинился и потащил за собой пушку. Двигаясь по неровной местности, орудие стало разворачиваться в сторону комиссии, присутствовавшей на стрельбе. Все заметались, а потом бросились в укрытие. В конце концов эта своенравная "система" остановилась; в дульной части ствола, как бы насмехаясь над изобретателем, торчал вышедший наполовину снаряд. Теперь все были озадачены: как поступить со снарядом, как извлечь его из орудия? Развязка пришла неожиданно: охладившись, он сам выпал оттуда.

Обеспечить устойчивость ракеты в полете удалось В. А. Артемьеву, который применил стабилизаторы, значительно превышавшие калибр снаряда.

Не менее драматичными были эксперименты, связанные с созданием пусковых установок, без которых отработанные и испытанные 82- и 132-мм реактивные снаряды не могли эффективно использоваться.

Какие только конструкции не предлагались: сначала появился станок из труб, затем станок-штырь, за ним станок "флейта" (труба с прикрепленной к ней стальной полосой) и еще один станок, в шутку названный "моссельпромом".

Наконец И. И. Гвай и А. С. Попов предложили более совершенную конструкцию пусковой установки с Т-образным пазом; А. П. Павленко соединил две направляющие в одну; в заводских условиях они превратились в "рельсы".

В ноябре 1938 года в РНИИ стояли две первые установки, сделанные по заказу Главного артиллерийского управления. Выглядели они очень странно: все одпопланочные направляющие были смонтированы поперек кузова машины. В декабре 1938 года состоялись первые испытания. Дали залп 24 снарядами. Артиллеристы сделали много полезных замечаний, их учли затем в 1939 году. Второй вариант установки испытывали в присутствии Наркома обороны. Новое оружие произвело сильное впечатление на всех присутствующих. В мае 1940 года был готов третий вариант машины. Его испытали летом на полигоне. Боевая машина приобрела почти окончательные формы. Направляющие удлинили до 5 метров (первоначальная длина 1,7 метра) и расположили вдоль платформы автомобиля. Их число уменьшилось до 16. Официально установка получила название БМ-13, что означало: боевая машина с калибром мины 132 мм.

Для войсковых испытаний к ноябрю 1940 года было создано семь установок. На основе этих первых машин в последующем сформировали батарею капитана И. А. Флерова. 14 июля 1941 года она дала свой первый боевой залп по врагу возле железнодорожной станции Орша. Так вышла на поля сражений знаменитая "катюша".