Генеральская мафия — от Кутузова до Жукова

А матросы порывались стрелять. Даже тогда, когда офицерство поднимало белый флаг, матросы стреляли! Матросы бросались открывать кингстоны и топить корабли, матросы портили оружие. Паника — страшнейшая зараза, заражались ею, конечно, и матросы, но в последнюю очередь. А главными трусами и предателями всегда было офицерство — «профессионалы».

И одобрял сдачу в плен и позорнейшее предательство не народ, не русские, а «русская интеллигенция» — тогдашнее общественное мнение. В. Розанов, который тоже был типичным интеллигентом, тем не менее 31 августа 1915 г. констатировал: «Пока не передавят интеллигенцию — России нельзя жить. Её надо просто передавить. Убить». По-интеллигентски жестоко, но, согласитесь, и не без оснований.

А матросы и солдаты, представленные в основном русскими, были более стойкими, нежели «профессионалы». Почему?

Выскажу версию — потому, что солдаты и матросы подсознательно представляли себя теми, кому по жребию выпало «пострадать за мир». Не относящиеся к миру офицеры и интеллигенция не испытывали мук совести, предавая мир, а сам народ так не мог. Народ пытался исполнить свой долг перед миром.

Вот этим качеством предков надо гордиться в первую очередь, а не их полководческими талантами.

Распространение заразы

Николай II утвердил этот приговор адмиралам и офицерам флота, а через два года помиловал осужденных на заключение в крепость. Кстати, в 1908 г. к такому же, как и Небогатов, наказанию был приговорен и бывший комендант крепости Порт-Артур генерал-лейтенант Стессель, и тоже уже в 1909 г. помилован царем.

Повторю, поскольку такое надо повторять: в Полтавской битве Петр I воодушевлял войска: «Воины! Вот пришёл час, который решит судьбу Отечества. И так не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за Государство, Петру врученное… А о Петре ведайте, что ему жизнь его не дорога, только бы жила Россия». И на всякий случай поставил за войсками, так сказать, «заградотряд», приказав ему «стрелять во всякого, кто бежать будет, и даже убить меня самого, если я буду столь малодушен, что стану ретироваться от неприятеля». Такой монарх и мог, и имел право требовать казни всех сдавшихся в плен без веских для этого оснований. А что мог требовать Николай II? Что мог он, безвольный, формально относящийся к своим монаршим обязанностям и поручивший защиту Отечества генералам?

После этих судов трусость, уклонение от долга стали ненаказуемы или практически ненаказуемы. А стремление попасть в вооруженные силы для получения с казны собственного государства дохода стало подавлять в вооруженных силах России всех, в первую очередь способных и честных воинов.

Но пока отвлечёмся на то, в чем действительно флотские офицеры были профессионалами.

В 1909 г., после увольнения от должности, помянутому военному министру (уже бывшему) Редигеру царём было поручено обследовать военно-морской флот на предмет «почему наши суда строились дольше и обходились дороже, чем где-либо, и почему вообще наши расходы на флот (без судостроения), при его слабом боевом составе, продолжали поглощать почти такие же средства, как в Германии с её сильным флотом».

Комиссия под руководством этого дотошного немца нашла множество финансовых дыр, в которые проваливалась государева казна. Итак, прошло 4 года после разгромного поражения русского флота японцам, а в России: