Генеральская мафия — от Кутузова до Жукова

А.Н. Дурново сделал в дневнике очередную запись: «Со стороны Малоярославца была слышна канонада. Это заставило генерала Беннигсена вскочить на лошадь и отправиться на место сражения. …У генерала Беннигсена, находившегося в окрестностях города, была ранена лошадь. Его адъютант поручик Корсаков получил пулю в правое плечо. У Панкратьева и Клетте были ранены лошади. В мою шинель попали две пули. Ночь положила конец сражению».

И Наполеон сам не выдержал потерь под Малоярославцем и отошёл, отказавшись от плана отступать из России по неразграбленным районам, и начал бегство по опустошенной Смоленской дороге.

Это была последняя геройская битва полководца Кутузова, о которой ему слали донесения в ходе боя, а не после него.

Характерна и манера командования Кутузова. Он и в Бородинской битве не видел поля боя, и во всех последовавших сражениях командовал из глубокого тыла. Но в таком случае генералы с поля боя обязаны были посылать ему письменные рапорты, а они подшивались в дело и хранились, следовательно, из этих рапортов можно было бы узреть и то, как Кутузов командовал, то есть рапорты, как официальные документы, могли бы его скомпрометировать. И вот что Кутузов требовал от Ермолова и, полагаю, от остальных: «Отправляйся теперь же к Милорадовичу, объяви на то мое повеление. Мне обо всем давай знать подробно. Впредь до особенного приказания оставайся у Милорадовича! Ты знаешь, голубчик, что в рапорте не всё можно писать, и потому уведомляй меня просто записками!» Записка — не рапорт, к делу не подшивается, её можно при желании порвать или сжечь.

До чего предусмотрительным полководцем был Кутузов!

И вот в такой манере Кутузов и командовал армией — давал в обозе обеды, а войска, посланные вдогонку за Наполеоном, действовали по своему разумению, не имея никаких общих организующих начал, присущих армии, возглавляемой настоящим полководцем.

1 ноября А.Н. Дурново сделал запись: «Армия провела весь день в Лабково, чтобы передохнуть, поскольку люди очень устали. Мне кажется, что фельдмаршал нуждается в отдыхе и императору следовало бы уволить его в отпуск. Всё идет хорошо. Платов взял 25 пушек и 800 пленных, а Витгенштейн — шесть тысяч. Мы одни остаёмся в полном бездействии. Это невыносимо. Беннигсен возмущён ленью Кутузова».

Тут заложен принципиальный вопрос, который я попробую пояснить аналогией. Вот вы наняли охрану, а в дом полезли бандиты. А ваша охрана сбежала, нагло заявляя, что её цель — сохранить саму себя, поскольку если будет охрана, то будет и что охранять, а охраны не будет, то и охранять будет нечего.

Почему наёмник Беннигсен возмущался? Если его, честного охранника, наняли охранять дом, то он обязан драться с грабителями, иначе он подонок, а не охранник. У Кутузова, как видите, был иной взгляд на этот вопрос.

Помните презрительную реплику партизана Давыдова, не имевшего сил перехватить гвардию Наполеона: «Будь с нами несколько рот конной артиллерии и вся регулярная кавалерия, бог знает для чего при армии влачившаяся…»

Глава 3 БРАТЬ НА СЕБЯ!

Непреодолимый ратоборец

Возникает вопрос — как Александр I, не любивший и не доверявший Кутузову, мог назначить его на эту должность и терпеть? На это существует ответ самого царя, он писал сестре, что «противился» назначению Кутузова, но вынужден был уступить напору общественного мнения и «остановить свой выбор на том, на кого указывал общий глас».

А что это был за общий глас? Явно это был не крестьянский голос, опроса общественного мнения тогда вообще не существовало. Так к кому вынужден был прислушиваться царь? Ответ один: к окружавшему его высшему дворянству. А где были представители этого дворянства во время войны, чтобы судить об искусстве того или иного полководца?