Генеральская правда. 1941-1945

Несколько позднее, 28 сентября 1942 г., первым заместителем народного комиссара обороны СССР генералом армии Г.К. Жуковым были утверждены и заместителем наркома армейским комиссаром 1-го ранга Е.А. Щаденко объявлены Положения о штрафных батальонах и ротах и их штаты, а также штаты заградительных отрядов (до этого их формирование и укомплектование осуществлялось по временным штатам).

Приказ НКО СССР № 227 зачитывался во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах. Уже на следующий день после его подписания начальник ГлавПУ Красной Армии генерал-лейтенант А.С. Щербаков обязал начальников политуправлений фронтов, военных округов, начальников политотделов армий лично проследить за тем, чтобы документ был немедленно зачитан и разъяснен всему личному составу. «Не должно быть ни одного военнослужащего, который не знал бы приказа товарища Сталина», — подчеркивалось в директиве начальника Главного политуправления[129]. Все политорганы должны были дважды в день информировать ГлавПУ не только о ходе разъяснения приказа, но и о его выполнении.

15 августа 1942 г. А.С. Щербаков направил военным советам и начальникам политуправлений фронтов, округов, армий новую директиву, в которой вскрыл непонимание некоторыми из них политического значения приказа № 227. Он потребовал не ограничиваться формальным ознакомлением личного состава с содержанием приказа, а увязывать эту работу с воспитанием у людей стойкости и упорства в бою, с организацией штрафных частей и заградительных отрядов.

Во исполнение сталинского приказа нарком юстиции СССР и прокурор СССР 31 июля 1942 г. издали директиву № 1096, в которой содержалась квалификация действий командиров, комиссаров и политработников, привлекаемых к суду, как говорилось в документе, «за самовольное отступление с боевой позиции без приказа вышестоящих командиров и за пропаганду дальнейшего отступления частей Красной Армии», а также определялись сроки расследования этой категории дел.

Действия, заключавшиеся в самовольном отступлении без приказа, квалифицировались по ст. 58—1«б» УК РСФСР (измена Родине, совершенная военнослужащим, что каралось высшей мерой уголовного наказания — расстрелом с конфискацией всего имущества). Расследование по этим делам не могло превышать 48 часов. Пропаганда дальнейшего отступления квалифицировалась по ст. 58—10, ч. 2 УК (контрреволюционная пропаганда и агитация при наличии отягчающего обстоятельства — военной обстановки или военного положения, что каралось расстрелом).

Военным прокурорам и председателям трибуналов предписывалось принять «решительные меры к оказанию командованию и политорганам реальной помощи к выполнению задач, поставленных в приказе народного комиссара обороны».

В самом факте учреждения такого рода специфических воинских частей, в его процедуре (путем издания всего лишь подзаконного нормативного правового акта в виде приказа наркома обороны) проявился не только чрезвычайный характер обстановки, сложившейся летом 1942 г. на советско-германском фронте и требовавшей незамедлительной реакции. В них получила яркое отражение сложившаяся в СССР система единоличной власти, как и отличавшая эту систему практика пренебрежения нормами права во имя «высших государственных интересов». И.В. Сталин и окружавшая его властная элита во взаимоотношениях с собственным народом нередко прибегали к самому настоящему произволу и вспоминали о соблюдении законности лишь в тех случаях, когда это соответствовало интересам высшей власти.

Введение в организационную структуру Вооруженных Сил штрафных частей так, как оно было осуществлено, нельзя признать законным даже с позиции действовавших в то время юридических норм. Оно выходило за рамки полномочий, предоставленных наркому обороны, и требовало как минимум постановления правительства.

Противоречащим Конституции 1936 г. и действовавшему на тот момент уголовно-процессуальному кодексу было также предоставление — в соответствии с приказом № 227 и последующими приказами наркома обороны СССР — отдельным категориям командиров и начальников права самостоятельно осуществлять правосудие (о чем подробнее пойдет речь ниже).

Однако политической элитой, госаппаратом и обществом такого рода грубейшие нарушения законности даже не замечались, а воспринимались как норма, поскольку и наркомом обороны, и главой правительства, и руководителем высшего органа государственной власти — ГКО (к слову, также внеконституционного органа) являлся Сталин, в личности которого персонифицировалась вся высшая власть в СССР Политическая реальность заключалась в том, что воля вождя и была главным законом в стране.