Генеральская звезда

— Неужели вы думаете, что настоящий американский парень будет иметь дело с проститутками? Его мысли настолько заняты маминым яблочным пирогом и девушкой из соседнего дома, что у него не возникает инстинктов, которые нельзя было бы удовлетворить непропеченным пончиком или радиолой-автоматом в столовой Красного Креста.

— Так или иначе, мы с Бронсоном сидели в кафе на тротуаре, пили плохой коньяк и наблюдали парад. Вдруг он показал мне на проходившую мимо девушку. «Эта тоже?» — спросил он. Я утвердительно кивнул. «Не может быть!» — воскликнул он. «Почему?» — удивился я. «Она похожа на одну мою знакомую. Она не может быть проституткой». «Правда?»—спросил я и согнул палец. Девушка подошла и села за наш столик. Приходилось ли вам когда-нибудь внимательно приглядываться к парижским проституткам, мистер Уильямс?

— Очень внимательно — нет, полковник.

— Они все выдумщицы и играют какую-то роль. Одна старается изобразить из себя графиню, другая выглядит, как юная наездница. Каждая из них играет определенный тип женщины. Эта была похожа на американскую студентку. На ней была юбка с блузкой и грязные белые туфли с цветными союзками, которые выглядели бы вполне уместно в любом студенческом городке Соединенных Штатов. Бронсон был очарован ею. Она говорила по-английски с довольно приятным акцентом и время от времени вставляла американские жаргонные словечки. Бронсон спросил, сколько она получает за ночь, проведенную с солдатом. Двадцать долларов плюс плата за комнату в отеле, сообщила она. Он стал задавать вопросы: откуда она, сколько ей лет, как она стала давать себя напрокат. Он так и сказал: «давать себя напрокат». Он не мог себя заставить употребить по отношению к ней слово «проститутка». Потом спросил, как ее зовут. «Элен», — отвечала девушка. Он сжал ее руку. «Врешь! — крикнул он. — Врешь!» Ей было больно, и, поняв это, он выпустил ее руку и извинился.

— И на этом все кончилось?

— Нет. Это было только начало. Он сказал, что я был прав, посоветовав ему воспользоваться случаем и познакомиться с Парижем, и попросил девушку быть его гидом. Он хотел, чтобы она показала ему Париж — весь Париж, не только туристский, но даже, хотя он не мог выговорить этого слова, Париж проституток. Он дал ей двадцать долларов и назначил встречу на десять часов утра у того же кафе. Бронсон обещал платить девушке по двадцать долларов в день, если она покажет ему Париж. За эти двадцать долларов она должна была сопровождать его каждый день с десяти утра до вечернего комендантского часа. Он разъяснил, что не собирается с ней спать и что по условию сделки, после того как они расстанутся в комендантский час, она должна отправляться домой, а не заниматься своим ремеслом. Собственно, такой угрозы не существовало, если они были вместе с утра до комендантского часа. Она улыбнулась и согласилась на сделку. «О'кэй, — сказала она. — О'кэй».

— Он так и сделал?

— Да. Это продолжалось две недели. Они обошли все закоулки Парижа. Я говорил вам, что жил в Париже до войны. Я хорошо знал город, но Бронсон узнал его лучше. Когда истекли эти две недели, он предстал перед военно-медицинской комиссией, убедил ее, что незачем отправлять его в Штаты, и с моей помощью получил новое назначение. Я считал, что он находится в хорошем состоянии. И хотя не был уверен в его пригодности к строевой командной должности, зная, что ему так хочется остаться в Европе, я рекомендовал назначить его на нестроевую должность на этом театре. Перед отъездом он рассказал мне, как провел эти две недели. Сначала она не очень-то поверила в его благородные намерения. А потом, когда все же пришлось поверить, возмутилась. Как-никак, он нанес ей оскорбление, как женщине. Она пыталась соблазнить Чарли. Для нее было очень важно, чтобы он захотел физической близости с ней. Как большинство проституток, она глубоко презирала секс, но здесь было нечто другое. Не проявляя к ней никакого интереса, он наносил ей самое страшное оскорбление. В последний проведенный вместе вечер они пожали друг другу руки, выпили по рюмке в кафе, где впервые встретились, он поцеловал ее в лоб, попрощался и ушел.

— Вы когда-нибудь спрашивали его об этом?

— Конечно спрашивал.

— И что же?

— Я не мог понять, почему он не стал с ней спать. Между нами, это принесло бы ему огромную пользу. А она была лакомым кусочком. Он объяснил, что не мог этого сделать по двум причинам. Первая причина заключалась в том, что она напоминала ему женщину, которую он очень любил. Вторая причина была весьма романтического характера. Он сказал, что чувствует к ней сильное влечение, но если бы он уступил соблазну и переспал с ней, то стал бы просто еще одним солдатом, купившим ее тело, а она стала бы в его глазах обычной парижской проституткой. А у них сложились совершенно особые отношения.

— Считаете ли вы, как психиатр, такую реакцию нормальной?

— Как друг Чарли Бронсона, я считаю, что он примерно так и должен был поступить.

— Ну а что с девушкой?