Генеральский гамбит

Из вестей по радио ничего нового не услышал: Дума приступила к рассмотрению бюджета на новый год, депутат ЛДПР Владимир Жириновский снова выступил с предложением: в связи с малой рождаемостью в России, разрешить многоженство.

«Кто о чем, а голый о бане», – усмехнулся Николай Васильевич и, закончив физзарядку, отправился в душ. Долго стоял под холодной струей, размышляя, чем же заняться в этот воскресный день. В управление ехать не хотелось; кое-кто из подчиненных работает и в выходные, но его появление только внесет им лишние хлопоты; навестить в Петровске родственников – тоже не время: у них самая жаркая страда. «А навещу-ка я своего предшественника ныне генерала в отставке Александра Алексеевича Шепилова. Узнаю, как ему живется, не забыли ли его прежние друзья-сослуживцы?»

Брился и одевался он с поднятым настроением: встреча с друзьями всегда радовала, а с Александром Алексеевичем они вместе учились в Московской академии МВД, дружили, «ходили по девкам», как шутя говорили о встречах с девицами из медицинского института, живших недалеко в общежитии.

Внимательно осмотрел штатский костюм и пришел к выводу, что пора бы сдать его в химчистку, но пока можно обойтись лишь щеткой да утюгом. Жена никогда этим делом не занималась, чистила и гладила только свое, а он за свою курсантскую и офицерскую службу так наловчился, что наводил стрелки на брюках и гладь на сорочках и мундирах за считанные минуты. Не утратил навыков и в генеральском чине, не чурался черновой работы. Приобрел «хозяйственный инструмент» и здесь, как только обжился в этой гостевой комнате. Хозяйка гостиницы не раз предлагала ему свои услуги, но он отказывался, пользовался только прачечной.

Он заканчивал одеваться, когда раздался телефонный звонок. Николай Васильевич снял трубку.

– Слушаю.

– Доброе утро, товарищ генерал. Тимошкин вас беспокоит. Как у вас со временем, можете сегодня принять?

– Не только могу, но и рад твоему звонку. Давай приезжай прямо в гостиницу. Я позавтракаю – и к твоим услугам.

– Через час буду.

Подполковник Тимошкин предстал перед ним почти таким же, каким прибыл в отделение милиции лейтенантом: подтянутый, в отлично подогнанном мундире, наглаженных брюках с бритвенной стрелкой спереди. И худощавое выразительное лицо чисто выбрито, острый взгляд темно-карих глаз, крепкое рукопожатие сильных рук. Не зря Николай Васильевич сразу приметил в нем смекалистого, вдумчивого офицера и рекомендовал его в уголовный розыск. Сергей Сергеевич стал потом первоклассным сыщиком.

– Присаживайся, – указал генерал на стул около стола.

– А может, погуляем на улице? Погода чудесная, подышим осенним воздухом. Как это у Пушкина: «Уж небо осенью дышало, Уж реже солнышко блистало, Короче становился день, Лесов таинственная сень с печальным шумом обнажалась». Здорово! Так что грех упускать последние погожие денечки.

«Ах, мудрец, – мысленно усмехнулся Дубровин. – Опасается, что номер нашпигован подслушивающими жучками. Вполне вероятно: Чернобуров хотя и друг, а наверняка следит за каждым его шагом и желает знать не только, о чем он разговаривает с начальниками и подчиненными, а и мысли его».

– Предложение принимается. Действительно, неразумно сидеть в комнате в такую прекрасную погоду.

Они вышли на улицу. По дороге туда и сюда мчались машины, легковые и грузовые, наши и иномарки. Не так густо, как в Москве, но в жаркую погоду от выхлопных газов приятного было мало. Конец сентября, жара несколько спала, однако воздух все еще оставался сухой и далеко не благоухающий.

– Идем в сквер, – увлек генерал подполковника через дворы в разбитый недалеко от гостиницы парк. – Рассказывай, – попросил, едва удалились из шумной зоны.