Генералы и полковники РККА в плену в годы Великой Отечественной войны

То обстоятельство, что А. Ф. Федоров заметил немецкого солдата первым, первым выстрел и сразу бросился наутек, спасло ему жизнь. Сумерки и неожиданность случившегося не позволили немцам стрелять прицельно, в противном случае все могло закончится совершенно иначе. Если бы немецких солдат было несколько и они, а не А. Ф. Федоров, заметили первыми, и дело происходило бы днем, а не в вечерних сумерках, шансов на спасение, боюсь, не осталось бы.

Однако не всегда попытка к бегству оказывалась удачной. Немцы, стоило им заподозрить малейшую угрозу своей жизни, не разбираясь в случившемся, сразу открывали огонь на поражение. Бывший житель д. Мошни А. В. Артюшевич рассказывал, как 29 июня 1941 года в деревню, уже занятую немцами, со стороны леса въехала грузовая машина. Когда до околицы осталось около 200 м, раздался выстрел. Кто и по какой причине стрелял – не ясно, и можно строить любые предположения по этому поводу. Для нас же важна реакция немцев: около трех десятков солдат сразу же открыли огонь по автомашине. Из сидевших в ней командиров не выжил никто. А были они в высоких званиях – от майора и выше. А один оказался даже генералом. Как предположил белорусский краевед Н. И. Быховцев, в д. Мошни погибла группа командиров 5-го стрелкового корпуса и среди них – генерал Г. П. Козлов [278, с. 205–208].

Также, например, не повезло бригадному комиссару И. К. Гринько. Около 18.00 по берлинскому времени 18 сентября 1941 года он в составе конной группы командиров и политработников штаба 66-го корпуса, пытаясь вырваться из Киевского окружения, нарвался у с. Остаповка на солдат немецкого 7-го разведывательного батальона 4-й танковой дивизии. Окрики «Хальт!» не остановили их, а только заставили еще больше пришпоривать коней. Тогда немцы открыли огонь. Из 67 всадников четверо были убиты, 31 сдались в плен, оставшиеся, лишившись своих скакунов, разбежались. Среди погибших оказался комиссар И. К. Гринько: немецкая пуля попала ему в голову [181, Fr. 510; 185, Fr. 509].

Нередко прочесывание завершалось тем, что рано или поздно в нескольких шагах от командира останавливался немецкий солдат и, наведя винтовку или автомат, предлагал сдаться. Выбор в такой ситуации был невелик: или почти верная смерть, или сдача в плен. Судя по количеству пленных генералов и полковников – а это несколько сотен человек, – большинство по разным мотивам предпочло последнее.

Некоторым везло, и им удавалось скрываться весьма продолжительное время. Отличное описание своих мытарств по тылам противника оставил комбриг А. Ф. Марушев. Немцы, в большинстве случаев, не интересовались, как передвигались советские командиры и политработники по их тылам, какие условия позволяли им столь длительное время (не только дни, а недели и месяцы) оставаться незамеченными ни фельджандармерией, ни местными полицаями, ни тыловыми службами. Исключение составляет протокол допроса комбрига А. Ф. Марушева, проведенный офицерами отдела Ic штаба XXXXIV корпуса.

Как поведал им комбриг, труднее всего было незамеченным преодолеть линию окружения. Самым удобным временем для этого являлась ночь, хотя, как отмечал А. Ф. Марушев, немцы хорошо несли службу: в каждом подозрительном случае немедленно освещали небо ракетами, «превращающими ночь в день». Такая бдительность сильно ограничивала возможности для передвижения, и в лучшем случае удавалось пройти 2–4 км за ночь. А один раз комбригу пришлось пролежать без еды и питья два с половиной дня на свекловичном поле, чтобы не быть обнаруженным. Если бы немцы в этот момент провели прочесывание, его бы непременно нашли.

После преодоления фронта окружения пробираться стало не в пример легче. Причина этого крылась в необоснованной доверчивости немецких солдат даже к случайным людям. В результате местонахождение постов проверки становилось широко известно, и зачастую те, кто шел по дорогам, предупреждал о них идущих себе навстречу. Те, кто не желал нарваться на контроль, и в первую очередь окруженцы, получив нужную информацию, легко обходили опасные места.

Проверка документов в такой ситуации теряла смысл, тем более, что немцы почти полностью доверили ее местной полиции. Следовало бы, по мнению комбрига, сделать так, чтобы контрольно-пропускные пункты нельзя было миновать никоим образом. А также, чтобы и немецкие солдаты осуществляли контроль вместе с местными.

Красноармейцам разными способами оказывали поддержку крестьяне, в частности, предоставляя им продукты и ночлег. Они же предупреждали не только о немецких частях, но и о партизанах. Немец, который вел протокол допроса А. Ф. Марушева, отметил в скобочках, что крестьяне, по большей части, стоят в стороне от партизан. Последние являются «реальной опасностью для бойцов Красной Армии, покинувших линию фронта» [43, Fr. 348].