Генералы песчаных карьеров

Но Профессор сделал шаг вперед, и человек в пальто побледнел.

– В чем дело? Что тебе надо? – повторял он, озираясь по сторонам в надежде привлечь чье-нибудь внимание. Но вокруг не было ни души: лишь возле пакгаузов виднелись фигуры грузчиков. Он бросился бежать, но Профессор одним прыжком настиг его и полоснул ножом по руке. Тот выронил пальто, кровь струйкой ударила в песок. Профессор метнулся было назад, потом застыл в растерянности. Сейчас прибежит полицейский, за ним – еще и еще, начнется погоня. Хорошо, если пароход этого гада скоро отваливает, а если нет? Тогда, конечно, его будут искать, пока не найдут и не засадят в каталажку. Тут Профессор вспомнил про официантку и помчался в сторону кафе. Из садика напротив он сделал ей знак, она вышла и, увидев у него в руках пальто, сразу все поняла.

– Оставил ему на клешне памятку, – честно предупредил Профессор.

– Расквитался, да? – засмеялась официантка, схватила пальто, отнесла его в кафе.

Профессор прятался до тех пор, пока пароход не вышел на рейд, но из укрытия видел полицейских, обшаривавших пляж и прилегающие к порту улицы. Вот и осталось на память об этом происшествии пальто, с которым Профессор ни за что не хотел расставаться. Он получил пальто, он научился ненависти. А через много лет, когда его картинами – на них были запечатлены бездомные дети, старые нищие, рабочие, портовики, взламывавшие тюремные стены, – восхищалась вся Бразилия, кто-то заметил, что на всех изображен буржуа в огромном пальто и пальто это обладает характером не менее ярким, чем его владелец.

…Педро, Большой Жоан и Безногий вошли в пакгауз. Игра на минуту оборвалась. Кот взглянул на них:

– Не желаете перекинуться в «семь с половиной»?

– Нашел дураков с тобой играть, – буркнул Безногий.

Большой Жоан стал следить за игрой, а Педро отвел Профессора в дальний угол: надо было подумать, как выкрасть изображение Огуна из полиции. Спорили, предлагали действовать так и эдак, и наконец около одиннадцати Педро стал собираться.

– Вот что, ребята, – сказал он, обращаясь ко всем сразу. – Дело мне предстоит нелегкое. Если к утру не вернусь, значит загребли. В полиции долго держать не станут, перекинут в колонию, там сидеть придется, покуда не удастся дать деру. Или ждать вашей помощи…

С этими словами он ушел. Большой Жоан проводил его до ворот. Профессор снова подсел к играющим. Новички испуганно следили за тем, как уходит их вожак: они безгранично верили ему и теперь не знали, как быть и что делать.

Леденчик на полуслове оборвал молитву, вышел из своего угла:

– Что тут у вас?

– Педро пошел на трудное дело. Если к утру не придет, значит попался.

– Мы его вызволим откуда угодно, – ответил Леденчик так непринужденно, точно минуту назад не просил Пречистую Деву спасти его грешную душу. И снова отправился к своим образкам, но теперь уже молиться за душу Педро Пули.

Игра возобновилась. Ливень, гром и молнии, беспросветное небо. Холод. Капли дождя падали на игроков, потерявших азарт, – даже Кот не радовался выигрышу. Всеми овладело уныние. Наконец Профессор не выдержал:

– Пойду погляжу, как там и что…

Большой Жоан и Кот отправились вместе с ним, а на пороге в эту ночь улегся, положив нож под голову, Леденчик. Рядом с ним хмуро всматривался в непроглядную тьму Вертун. Он думал о том, где обретается в такую непогоду шайка Лампиана, каково им на бескрайних просторах каатинги[16]. Может быть, они тоже сражаются сейчас с полицией, как Педро Пуля? И еще Вертун думал, что Педро, когда вырастет, не уступит в отваге самому Лампиану. Тому принадлежат сертаны, необозримые пространства каатинги – Педро станет повелителем Баии, всех ее улиц, набережных, дворов. А он, Вертун, сертанец родом, будет то там, то тут – то в каатинге, то в городе, потому что Лампиан – его крестный, а Педро – его друг. И он закричал петухом: это всегда означало, что Вертун в прекрасном настроении.