Генератор Кошмаров (СИ)

Неутихающие крики набирали силу, распирая парусиновые стены гигантской палатки. Алан, не вынимая рук из карманов, чуть наклонив голову, не торопясь, приближался к источнику непонятного голосового сумасшествия. Он был в десятке метров от злополучного шатра, когда откинув закрывающий главный вход полог, наружу, как горошины из стручка посыпались первые, встреченные им на территории цирка люди. Они мчались, не переставая кричать, и не разбирая дороги. Алану показалось, что его никто даже и не заметил. Он словно врос в зёмлю. Не хотелось бы, чтобы в сводящем с ума ужасе мечущаяся толпа сбила с ног и втоптала в грязь.

Из шатра выскакивали всё новые и новые люди. И все бежали, не видя его и не обращая ни на что внимания. Расширенные от непонятного страха глаза, трясущиеся подбородки, искажённые в крике рты, текущие по щекам слёзы, волна живого всепоглощающего безумия, накрывшего с головой потерявших всякий рассудок перепуганных людей. Хаос. Крах человеческого разума. Так даже самые достойные из нас превращаются в стадо, тоскливо подумал Алан, не сдвигаясь с места. Он слегка поворачивал корпус, избегая прямых столкновений с пробегающими мимо него припозднившимися посетителями цирка-шапито. Для всех этих людей его не существовало. Он был не такой, как они. Он не бежал вместе со всеми. И поэтому его в воцарившемся господстве тотальной паники никто не видел.

Несколько раз его чувствительно задели локтями, и единожды он сместился вправо на один шаг, чтобы пропустить стремительно несущегося прямо на него толстого дядьку в развивающемся плаще и чудом держащейся на голове шляпе. Толстяк пролетел мимо Алана, тихонько подвывая от ужаса. Глаза его остекленели и не моргали, с губ, в перерыве между воем, срывался какой-то невнятный шёпот. Бедолага пытается читать Отче наш, понял Алан, не отрывая сосредоточенного взгляда от исторгнувшего едва ли не спятивших от страха людей весело переливающегося безобидными огоньками шатра.

Спустя некоторые секунды, растянувшиеся для Алана на часы, поток бегущих иссяк. Люди стремглав покидали долину, стремясь как можно быстрее оказаться подальше от этого места. От того, что их так напугало. Постепенно крики и причитания за спиной Блейза поутихли, а затем и вовсе исчезли. Он остался совершенно один. От окружившей его непривычной тишины зазвенело в левом ухе. Алан потёр подбородок и двинулся вперёд.

Во всей этой ситуации больше всего ему не понравилось, что вместе с жителями Хеллвила со всех ног улепётывали и многие циркачи, совершено наплевательски отнесясь к своим непосредственным обязанностям. Акробаты, жонглёры, дрессировщики, техническая обслуга… Совсем дело худо. Если уж сами артисты не в силах совладать с тем, что произошло внутри шатра и погрузило зрителей в безумие, то трудно представить, с чем ему сейчас придётся встретиться лицом к лицу.

Алан оглянулся по сторонам. Никого. Вообще. Видимо, те, кто не успел убежать, попрятались в самые дальние уголки и носа не желают теперь казать. Даже запертые в клетках животные почему-то удручённо молчали, успешно делая вид, что их здесь и вовсе нет. Тишина сдавливала голову и буквально гудела от напряжения. Ни стрекотания сверчков, ни дуновения ветерка, ни малейшего шороха. Ни-че-го. Палатка кассы с гостеприимно распахнутым окошком так же была пуста, как и поглотившая всё вокруг тишина. Блейз подошёл к шатру и, не сбавляя шага, ворвался внутрь.

Размеры опустевшего шатра впечатляли. Трибуны монументально высились по обеим сторонам от центрального прохода, уходя полукругом в стороны и смыкаясь на подступах к посыпанной кристально чистым золотистым песком арене. За ареной неподвижно повисли кулисы, отделяя от зрителей меньшую часть шатра. Где-то там должен быть и кабинет директора Старжински. С ним-то Алан и хотел по-свойски потолковать.

Под куполом шатра было так же сумрачно, как и снаружи. Мощные цирковые прожекторы безразлично смотрели тусклыми выключенными круглыми глазами. Слабый желтоватый свет давали лишь несколько подвешенных над трибунами фонарей. Музыка не играла, возносясь к сводам шатра, не раздавались аплодисменты, не кланялись публике артисты. Но здесь были звуки. Тишина, злобно ворча, уступала часть пространства чужеродным ей элементам. Звукам.

Блейз шёл по проходу. Трибуны нависали над ним своеобразными небоскрёбами. Он шёл к манежу, сощурив глаза и упрямо сжав губы в тонкую строчку. То, что он видел, ему СОВСЕМ не нравилось. Это было не то чтобы плохо. Нет, это было гораздо хуже. Это было ХРЕНОВО.