Genesis Dei/ Greedfall: Untold Story (СИ)

Туземцы, похоже, тоже чуяли приходящее по ночам зло, и было странно, что ни Люка, ни Этьен, ни даже религиозный Жирар ничего не замечали. Годиш не подавал виду, что видит озабоченные взгляды и тревожные интонации, проскакивающие в лепете Октая.

…они осквернили Алена. Он, Годиш, лично осквернил его там, на плоту, и теперь стал проклят собственной же скверной.

Когда капитан понял, что в Серене его никто не ждёт, то решил, что будет искать себе смерти. Он хотел только одного — умереть, чтобы острая жалость остатков команды не унижала его ещё больше. Но за ним неотступно следовали Жирар с Этьеном и ничего подобного не допускали, как бы он ни пытался разбить голову о камни или ложился лицом вниз в волну. Он был слишком слаб, и моряки неизменно останавливали его, вытаскивали его исхудавшее тело из воды. И конечно же, в его воспалённом сознании появлялось всё больше вопросов к Озарённому, как бы далеко они ни были друг от друга.

Пока наконец он не решил встретить молнию. Годиш торжествовал, едва в его голову пришло это решение. Он почти злорадно ждал очередную грозу и планировал смерть.

Вездесущие демоны дразнили, то приближались, то отступали, алчно сверкая глазами, и смотрели на падающие с крыши, под которой спали Жирар и Этьен, листья.

В ту роковую ночь, когда Годиш покинул деревню, по обыкновению никому и ничего не сказав, темнота казалась особенно непроглядной. Но Этьена мучили духота и кошмары, и, едва услышав шарканье капитана, он тут же растолкал Жирара и остальных. И Октая — прежде всего.

Марево от вершины горы — она оказалась вулканом — расходилось по сизым тяжёлым тучам горячечным румянцем.

Годиш решительно поднимался на взгорье. Будь он сейчас на воде, его ждал бы короткий злой шторм. Но погода на суше разительно отличалась от погоды на море. Сухие грозы прилетали словно из ниоткуда, били в землю ослепительными молниями и иногда даже раскалывали скалы и так же вникуда исчезали, не уронив ни капли на истерзанную землю.

В шуме ветра слышался хохот Морского Дьявола и всех его демонов. У Годиша больше не оставалось сил цепляться за жизнь. Существование его сводилось лишь к упрямому противостоянию злой силе, с которой он столкнулся в море и которая завладела его разумом. Какая по большому счету разница, в который час его настигнет смерть? Единственное, что занимало мысли, — как защитить оставшихся с ним моряков. Впрочем, если они пережили кораблекрушение и добрались до таинственного острова, со злыми духами как-нибудь справятся. Не могут не справиться.

Горячий ветер свистел в ушах, и слезинки высыхали, не успев сорваться с тяжёлых век.

Жирар опасливо жался к Этьену, когда небо ворчало глухим грозовым рокотанием, но тот упрямо следовал за капитаном.

Иногда Годиш останавливался и вслушивался в вой ветра, и тогда моряки замирали, стремясь слиться с темнотой, но, казалось, капитан их не замечал.

Наконец Годиш достиг вершины скалы и осмотрелся. Порывистый ветер трепал остатки рубахи. Шквалы становились всё сильнее, и тысячи рогатых тварей роем вились в листьях и мелких травинках.

Вглядываясь в темноту, он заорал:

— Ну, где же ты, бог?! Озарённый, или как там тебя? Я больше так не могу!!! Не хочу!!! Понимаешь, ты?!

Люка зажал рукой рот и наложил охранный знак. Жирар рванулся было к капитану, но Этьен схватил его за шиворот.

— Даже не думай! А ну как случится чего?

— Его надо остановить! Этьен, да что он творит!..

Тем временем Годиш совсем распалился и низким штормовым голосом продолжал выкрикивать проклятия в небо.

— Зачем, для чего мне нужен создатель, что хуже палача насмехается над судьбами людскими? Я отрекаюсь от тебя, понял, Озарённый?! Я…

Грохот пропорол вой ветра и, молния с сухим треском разорвала камень, на котором стоял Годиш.

Моряки в ужасе застыли, не в силах отвести глаз от дымящегося тела капитана.

Первым пришёл в себя Жирар и подбежал к нему. Годиш лежал навзничь. Он был без сознания. Рубаха и борода тлели, а от правого плеча на живот ветвями невиданного дерева расходилась багровая отметина. Жирар выглядел растерянным. Он смотрел в сторону Этьена и Люки и не мог принять произошедшее. «Наверное, сейчас он умрёт», — подумал Жирар и положил на шею капитана вспотевшую ладонь. Биение под пальцами говорило в пользу жизни. Он отпрянул. К ним подбежал перепуганный Этьен.

— Матео, что ты наделал!..

Капитан закашлялся и слабо улыбнулся его причитаниям.

— Теперь я свободен…

Октай суетливо бегал вокруг вновь потерявшего сознание Годиша и жестами показывал, что того нужно скорее нести обратно в деревню.

И только Люка смотрел расширившимися зрачками на случившееся и повторял не переставая: «Да это же грёбаное чудо. Ещё одно грёбаное чудо!..»

Вопреки ожиданиям капитана, удар молнии не принёс долгожданной смерти.

Потянулись дни выздоровления, похожие один на другой.