Генетический взрыв

Шкипер тоже глядел на один из старейших черноморских маяков, что до сих пор стоял на территории пляжа «Чайка», рядом с пляжем санатория «Южное взморье». Внешне ничего особенного, Анапский маяк, например, поинтересней видом будет. Адлерский маяк — это одиннадцатиметровая башня, подающая судоводителям световые и радиосигналы. Естественно, он нанесен на все морские лоции, его хорошо знают капитаны судов, ходящих по Черному морю. На набережной он незаметен, да и стоит чуть в глубине. Я несколько раз проходил мимо. Внешне ухоженный, видно, что за ним присматривали. Территория огорожена — запретная зона, объект принадлежал Министерству обороны. Там чисто, никакого мусора или старой краски, повсюду красивые пальмы и плодовитые персики.

Башню маяка венчает смотровая площадка, однако туристы на нее попасть не могли, им оставалось любоваться на этот благоустроенный участок, сидя в одном из ресторанчиков неподалеку от маяка. Первый раз я оказался рядом с ним в один из вечеров, это лучшее время для посещения набережной, когда солнце садится за линию горизонта, утопая в море, но оставляя небу и воде огненно-золотистые всполохи. Именно такой фон наиболее выигрышно подчеркивает очертания маяка, который, кажется, аккумулирует этот волшебный свет, отдавая его ночью огоньками-сигналами. Нонсенс: нет ни одного указателя, указывающего на то, что рядом находится поистине исторический объект. Только маленькая табличка, которую не так-то просто разглядеть.

— Самый старый маяк в России! — важно заявил Василий Семёнович Будко, по привычке разглаживая усы. — Был построен в 1898 году, и до последнего времени действовал. Дальность видимости тринадцать миль.

— Когда ты успел узнать? — удивился я.

— Успел вот. Это вы, молодые, сплошь лентяи и остолопы, — с удовольствием объявил шкипер. — Ведь в прошлом веке республики Закавказья что сделали, вспомни? Чего задумался, молодой? Провозгласили себя суверенными, понимаешь, государствами! Границы России сразу изменились, и в результате всех этих исторических перемен маяк оказался самым южным в стране.

— Неужели ты по примеру шефа в библиотеку ходил?

— Зря скалишься, Санин, мы люди серьёзные, — он легонько хлопнул ладонью по крышке выдвижного ящика. — Есть лоция и пометки к ней.

В просторной, не сравнить с той, что была на «Тунгусе», ходовой рубке «Салехарда» капитан чувствует себя, как дома. Порой опасаюсь, что по прибытию он решит тут жить. А что, оборудует каюту, протянет с причала электричество или просто поставит у борта экономичный генератор, потом хрен на берег сгонишь. Шкипер перешёл на другой уровень, словно со старенького бортового «Камаза» пересел на импортный магистральный тягач. Тут всё его. Вот… его, и всё! Человек-пароход.

— Хорошо бы и нам его запустить, — позволил себе помечтать шкипер.

— А смысл? Некому светить маяками, разве что тарелкам семафорить, — развеял я иллюзии.

— Отож… Подожди-ка, что ты мне хмарь в голову заносишь, причём тут тарелки? Обживёмся, начнутся регулярные рейсы в Крым и обратно, глядишь, и с Абхазией завяжемся, развернётся морское движение. Да и к прибрежным общинам проще морем пробираться, чем асфальт колёсами мять. Каботаж, называется. Очень малый каботаж.

— Каботажик! — хихикнул я.

— Не вечно же нам с инопланетным зверьём воевать, у них сил тоже немного, — пожал плечами Будко.

Счастливым образом первая линия застройки Адлера практически не пострадала, с моря не видно следов пожарищ и обрушений, никого нет на набережной. Кажется, что все люди просто спят… Устали. Или же можно представить, что в Сочи вдруг приключился очень, очень глубокий несезон. Даже краснополянские лыжники не заехали. Но ничего страшного, товарищи, пройдёт всего пара недель, и отдыхающие обязательно подтянутся, рестораны привычно зазвенят посудой и зачадят дымом жаровен, лёгкая курортная музыка волнами разбежится вдоль берега, под утренним бризом захлопают полотном раскладывающиеся козырьки, набережная, и пляжи оживут! Эх…

Не оживут.

— Со временем, может и получится запустить, — уже без веселья буркнул я. — Пойду я, Василий Семёнович.

— Давай, милок, ступай к пулемёту. Хоть и подходим, а так будет спокойней.

Я на самой корме, Санёк Ребрий на баке, дежурим возле боевых постов, где на хитроумных турелях смотрят в небо тяжёлые пулемёты КПВТ. Турель моего пулемёта установлена сразу за надстройкой. Фабричная конструкция, штатная, между прочим. У Александра же турель почти на самом носу, и это станок кустарного производства, не совсем удобный, нужно будет кое-что переделать. Отдыхают корабельные стволы, вот бы весь остаток пути так же прошёл! Пришлось нам пару раз пострелять, повоевали возле Геленджика, куда довернули для попутной разведки… Этои район был интересен всегда, а уж тем более сейчас, когда со стороны Новороссийска к бухте не пройти, а со стороны Джубги всегда можно ожидать сюрпризов от туапсинских. К сюрпризам я был морально готов. А вот к блокаде со стороны Тамани нет.