Генетика этики и эстетики

Следует подчеркнуть, что в большинстве семей с единичным или даже несколькими случаями эпилепсии эпилептоидность полностью отсутствует, а в семьях с эпилептоидами большинство их вовсе не страдает и никогда не страдало припадками. Ген эпилептоидности предрасполагает к эпилепсии лишь некоторых обладателей его.

Эпилептоид с его исполнительностью, аккуратностью, настойчивостью, конкретностью, вниманием ко всем мелочам, вязким мышлением, повышенным чувством ответственности тоже может иметь множество профессий и социальных ниш, тогда как он совершенно непригоден там, где требуется гибкость и быстрота мышления, терпимость, умение определить главное, пренебречь второстепенным, второочередным, умение мыслить абстрактно, отвлеченно, умение прощать ошибки, контактность, уступчивость, такт, дипломатичность.

Эпилептоид, может быть из-за своей неукротимой, самозабвенной вспыльчивости, настойчивости, мстительности, конкретности и даже мелочности мышления мог оказаться весьма пригодным для роли младшего командира в древние времена или феодала низшего или среднего ранга в Средневековье — ниши, по разным причинам абсолютно противопоказанной шизоиду и истерику, пожалуй, и циклотимику.

Как указывают этнографы, шаманом может стать далеко не всякий среди народов севера — это профессиональная и часто наследственная ниша истериков.

Не исключено, что в некоторых условиях тот или иной «подпорогово аномальный» наследственный тип мышления или поведения: шизоидный, циклоидный, эпилептоидный — подхватывается и распространяется отбором. Во всяком случае, представители его имеются среди всех рас и наций.

Все три очерченных пограничных, но вовсе не клинических типа далеко не исчерпывают разнообразия их (мы, например, не упомянули об истероидном и параноидном типах). Но каждый из этих трех типов имеет свою, совершенно особую профессиональную нишу, профессиональный оптимум. Например, шизоид может быть талантливым композитором, но ему надо обладать совершенно поразительным талантом, чтобы суметь стать хорошим дирижером, так как только исключительный талант сможет компенсировать в глазах оркестрантов его неконтактность, неспособность сочувствия, его замкнутость и, может быть, односторонность в подходе к людям.

Циклотимик, вероятно, превосходен там, где решает конкретность, общительность, но едва ли он окажется настоящим человеком на настоящем месте там, где требуется постоянная осторожность и неизменная выдержанность.

13.3. Паранойя, олигофрения, психопатия

Но особенно любопытна социальная роль параноидного склада мышления.

XIX и в особенности XX в. с необычайной ясностью показали огромное значение личностных особенностей людей, в руки которых попадает власть. Если параноидная жестокость сочетается с организационными способностями, как в случае Гитлера, с феноменальной памятью, решительностью и чутьем на человеческие слабости и низменные инстинкты, то вместо простых политических убийц в благоприятных условиях расцветают политические и финансовые чудовища — поработители наций и континентов.

В Средневековье произвол ограничивался возможностью личной мести феодалу: его ежечасно мог поразить кинжал, меч, стрела. Произвол тиранов нового времени ограничивается революцией, восстаниями, бунтами, заговорами, стачками, бойкотом, неповиновением. Но в XX в. властитель мог сосредоточить в своих руках и руках щедро оплачиваемого им аппарата почти беспредельную власть над всеми источниками информации, над армией и полицией, а главное, полицией тайной. Оказалось возможным создание такой системы всеобщего страха и недоверия друг к другу, при которой индивид, заподозривший недоброе, либо не мог ни с кем обсудить свои сомнения, либо быстро попадал в руки какой-либо разновидности гестапо. Эта систем исправно работала глобально, и потребовалась вторая мировая война, чтобы сокрушить наконец диктатуру Гитлера или военщины в Японии. Характерно, что диктаторы, большие или малые, именно благодаря своей нечеловеческой жестокости и постоянной подозрительности могли десятки лет сохранять свою власть и умирать своей смертью. Такие диктаторы могут без вреда для себя лично совершать чудовищные промахи.

Если во главе государства оказываются ловкий, но бездарный интриган или честолюбец-тиран, для которого основной задачей, естественно, становится не благо его государства, а максимальное закрепление полноты личной власти, то социальный отбор во всем обществе начинает идти не столько по признаку подлинной деловитости, талантливости, сколько по готовности рабски следовать предписанным сверху трафаретам.